Николай Михайлович обещал в ноябрьском номере «Московских ведомостей» в 1801 году «политические события сообщать в некотором систематическом порядке и как можно скорее» в своем новом журнале. Но как писатель, он также не мог не выражать личного мнения о том или ином событии. Поэтому такие статьи как «Париж от 5 Ноября»[37], «О нынешней войне»[38] и «Известия и замечания» (ряд статей, которые помещались в конце каждого номера), повествовашие об актуальных событиях, вполне соответствуют жанру корреспонденция. Помимо этого есть несколько статей в жанре комментарий: автор публиковал речь какого-либо законадательного или исполнительного органа европейской страны, или речь королевской особы, или обозначает какое-либо событие, после чего давал к ней некоторые пояснения и выражал собственное мнение на этот счет. Такими статьями являются «Истинный смысл народного согласия на вечное Консульство наполеона Бонапарте»[39], «Несколько слов о новой Французской Конституции»[40], «Речь Роменского Повета Маршала Василия Полетики, произнесенная им в собрании Дворянства в Полтаве»[41], «Речь Консула Бонапарте, читанная им ее Тайном Совете»[42].

В первом номере была помещена статья «Анекдоты о Бонапарте, еще неизвестные». В других номерах тоже присутствовали короткие истории о Наполеоне - «Бонапарте в пирамиде»[43], об «одном Мерсье» - «Кантова Философия во Франции»[44] и другие материалы о французах: «Странность», «Анекдот из нового собрания материалов для описания Французской Революции»[45], «Анекдоты и мысли, переведенные из Французских Журналов»[46]. В данном случае анекдот – небольшой рассказ об исторически существовашем герое или событии. Они отвечали сразу двум требованиям журнальных материалов: краткости и актуальности. Но Франция не была единственной страной, которая интересовала издателя. Он также писал о Соединенных Областях Американских («Общества в Америке»[47], «Джефферсон, Президент Соединенных Областей Американских»[48]), об Италии («Любопытная нота Французского Кабинета, напечатанная в Монитере»[49]), Англии («Любопытные заседания Английского Парламента»[50], «Забавные шотландские графы»), Германии («Записки одной молодой Немецкой Дамы, живущей ныне в Париже»[51]), Греции («О нынешнем состоянии Греции и степени ее гражданского просвещения»[52]) иногда даже о не европейских странах – «О Российском Посольстве в Японию»[53].

В начале XIX века, как и сейчас, из печатных изданий узнавали о смерти выдающихся современников. Эта тенденция не обошла и «Вестник Европы». В №9 от 1803 года появился материал под названием «Эпитафия Эпитафиям, сочиненная одним из Авторов Эпитафий»[54]:

Прохожий! Пусть тебе напомнит этот стих,

Что все начас под небесами:

По утру плакали о смерти мы других,

А к вечеру скончались сами!

Стихи появлялись в журнале нечасто, несмотря на его литературную направленность наравне с политической. Одним из таких единичных случаев были «Стихи на смерть Сен-Ламберта»[55], «Стихи на скорпостижную смерть Петра Афанасьевича Пельского»[56] и «Прохожий»[57].

О начале издания журнала «Вестник Европы» Карамзин предупредил читающую публику статьей в «Московских ведомостях», где говорилось, что новый журнал будет представлять собой «извлечение из двенадцати лучших английских, французских и немецких журналов». Большая часть материалов в «Вестнике …» позиционировалась как переводы из различных журналов, хотя, по замечанию Лотмана, источники назывались неясно и иногда перевод не соответсвовал оригиналу. В то же время в журнале так и не появилось обозрения. Зато в журнале было достаточно выписок: «Выписка из Лондонских Журналов»[58], «Выписка из Лондонских ведомостей»[59], «Шутки Парижских Журналистов на счет Английских Министров»[60], «Анекдоты и мысли, переведенные из Французских Журналов»[61] (№13 «Вестник Европы», 1803).

Несмотря на то свое пренебрежительное отношение к литературной критике, все же одна статья-рецензия и в то же время биография закралась в журнал – «О Богдановиче и его сочинениях»[62]. Она была написана через 4 месяца после смерти русского поэта Ипполита Федоровича Богдановича по материалам, предоставленным братом писателя Иваном Федоровичем Богдановичем, который откликнулся на просьбу Карамзина в статье «О смерти Автора Душеньки»[63] рассказать о жизни умершего.

Карамзин не просто рассказал об основных событиях, поизошедших с Богдановичем в течение его жизни, он проанализировал, насколько его семья, образование и остальное повлияли на становление личности и духовной жизни. Он прослеживал шаги его творчества: например, Богданович занимался переводами в возрасте двадцати лет, а Карамзин в своей статье приводит строки из этих переводов. Каждому этапу карамзин давал оценку в отдельности, например, об этих стихах-переводах он отзывается так: «Такие стихи … показывают редкий талант для стихотворства; некоторые из них может осудить только набожный, строгий Христианин, а не Критик». Из этой цитаты видно, что, принимаясь за написание этого текста, Карамзин осознавал себя критиком. Возможно, он считал, что по смерти автора нужно обратить внимание на его творения, по его мнению – достойные, которые и должны читателям дать хороший пример и служать контрастом для «бедной литературы» современности.

Работая над журналом, Карамзин не отходил от поставленных изначально целей: оповещать читателях о главных событиях внешней и внутренней политики, о новых произведениях литературы отечественной и заграничной. Для первых целей требовались емкие и лаконичные тексты, а для вторых нужно было печатать то, что получали от авторов, и часто это были не басни или стихи небольшого размера, а, например, повести. Помимо этого автор часто привлекал внимание общественности к порокам и губительным тенденциям, для чего использовал такие жанры, как памфлет. Но в целом журнальные материалы «Вестника Европы» отвечали требованиям современной журналистики: емкости и лаконичности в пределах традиций своего времени.

Заключение

Завершая работу, я бы хотела поделиться теми выводами, к которым я пришла по итогам.

Во-первых, я выяснила, что приступая к работе над журналом «Вестник Европы», Карамзин уже был известен, он успел поездить по Европе и познакомиться с издательским делом Запада, он состоял в счастливом браке, но скоро потерял любимую жену, у него была малолетняя дочь, сам он уже мел дело с печатными органами. На троне в это время пойвился новый император Александр I, а со сменой правителя проитсходила либерализация жизни и печатной прессы в том числе.

Во-вторых, сам по себе журнал был специфичен и уникален: это был первый национальный журнал о политике. Славное имя редактора и качество издания обеспечили журналу широкую аудиторию. В то же время сам Карамзин провозглашал на страницах издания идеи, не близкие современникам (критика слепого подражания французской моде, настойчивое желание познакомить читателя с историей отечества, бонопартизм).

В-третьих, при работе над журналом были задействованы многие друзья автора, близкие ему по духу (так называемые карамзинисты). Но всвязи с анонимностью текстов было трудно понять, чьему перу принадлежат материалы из журнала.