XIX век делал первые шаги в этом направлении. Он выдвинул из среды коренных жителей Сибири первых национальных писателей - алтайца М.Чевалкова, шорца И. Штыгашева, казаха Ч. Валиханова, якута А.Уваровского, чуванца А. Дъячкова и некоторых других. Впервые среди аборигенов края появились люди со средним и даже высшим образованием. С вхождением в состав Российского государства северных и восточных народов началось их приобщение к русской, а через них и европейской книжной цивилизации. На волне российского общественного и революционного движения начала ХХ в. усилились поиски наиболее сложившимися сибирскими этносами своей национальной идентичности. В отдельных случаях, например у якутов, это уже в данный период привело к рождению собственной литературы и книги [6].

Вместе с тем подавляющая часть коренных народов Сибири и в начале ХХ в. оставалась неграмотной и бескнижной, продолжая жить категориями докнижной культуры (фольклор, непосредственное слово носителя религиозного культа, устная передача информации и т.д.). В целом по отношению к ранее бесписьменным народам можно говорить лишь о начальности книжно-культурной традиции.

Более сложно и многоаспектно складывалась книжная культура у бурят, испытывавших на протяжении столетий перекрестное воздействие христианской и буддийской книжности. К началу ХХ в., по мере включения бурят в общественную жизнь России, понятие "грамотный человек" уже не так однозначно, как прежде, связывалось с получением монастырского (буддийского) образования. С помощью книги происходит активное взаимодействие русской и бурятской культур, а приобщение части бурятского общества к русскому языку и книжности позволило его отдельным представителям выйти на просторы европейской образованности.

Во второй половине XIX - начале ХХ вв. бурятская книга, в отличие от книги других сибирских народов, с трудом прививающейся на ранее бесписьменной почве, быстро набирает силу, реализует творческий потенциал местной интеллигенции, становится основой духовного развития нации [15]. В то же время на протяжении обозреваемого периода так и не удается решить важнейшую для национальной книжной культуры проблему - создание единого бурятского письменного языка и единой графической основы для книгопечатания. Поэтому книги для бурят на протяжении XIX - начала ХХ столетий выходят чаще всего в монгольской графике на старомонгольском литературном языке и в кириллице на наречии северобайкальских бурят. Многовариантность развития бурятского книгоиздания - это результат не только внешнего (административного) на него воздействия, но и внутренних противоречий, присущих самому процессу формирования национальной книги (как и нации в целом) в условиях полиэтнического государства. Говоря в целом о состоянии книжной культуры коренных народов Сибири XIX - начала ХХ в., нельзя не отметить элементарный уровень ее развития. За этот период на языках ряда сибирских народов была создана письменность, появились зачатки грамотности, накопился определенный "книжный пласт", необходимый для дальнейшего самостоятельного развития книжной культуры. В XIX - начале ХХ вв. закладывались основы того языкового и книжного строительства, которые предопределили дальнейшую судьбу многонациональной книжной культуры региона. Процесс овладения младописьменными народами грамотой, навыками чтения, формирование самих книжных потребностей всегда сложен и длителен. XIX - начало ХХ вв. лишь обозначили начало этого пути.

Список литературы

Петросян Ю.А. Азиатское наследие в русской культурной и научной традиции // Петербургское востоковедение. СПб., 1994. Вып. 5. С. 386.

Мельников Г.П. Пролегомены к рассмотрению феномена книги в пространстве культуры // Книга в пространстве культуры. М., 1995. С. 3.

Михайлов Т.М. Взаимодействие этносов и культур в Байкальской Азии: история и современность // Аборигены Сибири: проблемы изучения исчезающих языков и культур. Новосибирск, 1995. Т. 2. С. 182 - 186.

Дугаров Р.Н. К вопросу о влиянии индийского буддизма на народы Южной Сибири на рубеже I и II тысячелетий н.э. // Культура и интеллигенция России: социальная динамика, образы, мир научных сообществ. Омск, 1998. Т. 2. С. 192.

Бутанаев В.Я. Хакасы: историческая память этноса и современность // Народы Сибири: права и возможности. Новосибирск, 1997. С. 25.

История якутской литературы (середина XIX - начало ХХ в.) / Тобуроков Н.Н. и др. Якутск, 1993. 195 с.

Вольхина М.Г. Из истории татарского просвещения в Сибири // Ежегодник Тюмен. обл. краевед. музея. 1993. Новосибирск, 1997. С. 110 - 111.

Ахметова Ш.К Селезнев А.Г. О мусульманско-языческом синкретизме у народов Западной Сибири // Народы Сибири и сопредельных территорий. Томск, 1995. С. 263.

Шерстова Л. Тайна долины Теренг. Горно-Алтайск, 1997. С. 76, 84; Садалова Т.М. О фактах бытования разных форм письменности в алтайском эпосе // Аборигены Сибири: проблемы изучения исчезающих языков и культур. Новосибирск, 1995. Т. 1. С. 322 - 323.

Сибирская советская энциклопедия. Новосибирск, 1932. Т. 2. Стб. 683; Головачев П. Сибирь: Природа. Люди. Жизнь. М., 1902. С. 82.

Отчет об Алтайской миссии за 1909 г. Томск, 1910. С. 5.

Якутское церковное братство во имя Христа Спасителя за IX год его существования. Отчет за 1900 - 1901 гг. Якутск, 1902. С. 3.

Волкова В.Н. Сибирское книгоиздание второй половины XIX в. Новосибирск, 1995. С. 159 - 164; Она же. Книга на языках коренных народов Сибири и Дальнего Востока в XIX - начале ХХ в. // Книга в автономных республиках, областях и округах Сибири и Дальнего Востока. Новосибирск, 1990. С. 9 - 41.

Отчет об Алтайской духовной миссии за 1895 г. Томск, 1896. С. 7.

Нимаев Д.Д. Бурятия: диалектика этнического и государственного // Народы Сибири: права и возможности. Новосибирск, 1997. С. 8 - 20; Янгутов Л.Е. К проблеме бурятского просвещения // Национальная интеллигенция и духовенство: история и современность. Улан-Удэ, 1994. С. 53 - 56.