Внешняя политика Туркменистана сегодня Внешняя политика Туркменистана на современном этапе определяется рядом факторов, связанных с его экономическими и социально-политическими интересами, с нынешней обстановкой в регионе, а также с общей геополитической ситуацией в Юго-Западной Азии. Среди этих факторов следует выделить нейтральный статус Туркменистана, огромные запасы природного газа в стране и стремление максимально увеличить его экспорт, существенное изменение политической обстановки в Центральной Азии после разгрома талибов и приход в регион западных, в первую очередь американских, войск. К этим факторам также относятся не решенные до сих пор проблемы правового статуса Каспия (особенно после провала саммита в Ашгабаде, состоявшегося в апреле 2002 г.), отсутствие подвижек в решении спорных вопросов с Азербайджаном и с Узбекистаном и т.д. Очевидно, что эти и другие, пусть и не столь значимые, факторы, зачастую "работают" в прямо противоположных направлениях, вынуждая руководство страны (читай: Сапармурада Ниязова) не просто лавировать, но и нередко поступаться принципами, так как у республики не всегда есть возможности отстаивать свои интересы. В первую очередь это касается позиции нейтралитета Туркменистана, что обусловлено возникающими в регионе проблемами на фоне постоянно меняющейся его внешнеполитической обстановки, а также экономическими интересами страны в топливно-энергетической сфере. Нейтральный статус республики, зафиксированный в декабре 1995 года в специальной резолюции Генеральной Ассамблеи ООН, поддержали 185 стран, что в 2000 году с гордостью отмечал Сапармурад Туркменбаши на праздновании пятилетия нейтралитета страны. Однако не может не возникнуть резонный вопрос: нужно ли было слабому во многих отношениях (как в сфере политики, так и экономики) Туркменистану объявлять о своем нейтралитете? Ведь в нынешних условиях подавляющее большинство государств стремится к интеграции практически во всех сферах, что дает возможность - в первую очередь слаборазвитым странам - решать их экономические проблемы. Представляется, что в самом вопросе кроется ответ: именно слабость туркменского государства заставила С. Ниязова пойти на этот шаг, поскольку он обеспечивал больше преимуществ, нежели отрицательных моментов. Такой статус позволял Ашгабаду красиво (ссылаясь на свой нейтралитет) уходить от участия в решении неприятных или просто ненужных для него вопросов без того, чтобы вызывать непонимание, а то и раздражение руководителей других стран. Хотя совершенно ясно, что в современных условиях, особенно в Центральной Азии, даже теоретически (и тем более практически) невозможно абстрагироваться от протекающих, да к тому же быстро меняющихся политических процессов. Это, например, наглядно прослеживалось во взаимоотношениях Ашгабада с талибами. Когда все мировое сообщество осуждало движение "Талибан", С. Ниязов не просто благосклонно относился к нему, но и поддерживал с ним хорошо налаженные контакты. Наконец, нейтралитет давал Туркменбаши больше шансов уйти от посягательств извне на его абсолютную личную власть, равно как и позволял жестко подавлять в стране любые проявления инакомыслия. Неудивительна в этой связи почти полная закрытость государства, напоминающая северокорейский вариант. Практически Ашгабад посещают лишь высшие руководители зарубежных стран да бизнесмены, которым, естественно, мало дела до внутриполитической ситуации в стране, к тому же в условиях тоталитаризма меньше опасений, что возникнут неприятности с их инвестициями. Другой, не менее важный фактор формирования внешнеполитического курса Туркменистана - интересы Ашгабада в интенсивном развитии своего топливно-энергетического комплекса, что невозможно без наращивания экспорта углеводородов. В конце 1999 года после возобновившихся поставок газа за рубеж доля промышленности в ВВП стала возрастать и в 2001 году, по официальным данным, достигла 35% . По оценкам туркменских экспертов, запасы газа в стране составляют 23 трлн куб. м. Правда, в начале 2002 года Сапармурад Ниязов неожиданно обнародовал иные данные : 42-43 трлн куб. м. Однако едва ли целесообразно принимать их в расчет, пока нет на то реальных подтверждений: необходимые для обоснования подобного заявления широкомасштабные геологоразведочные работы не проводились. Следует отметить, что С. Ниязов прилагал и прилагает немалые усилия для реализации идеи о многих направлениях экспорта газа, что нашло отражение в поисках вариантов строительства хотя бы одного газопровода. Именно этим целям в немалой степени подчинялась внешняя политика туркменского лидера, усилия его дипломатов и сотрудников других ведомств, в своей работе выходящих за пределы государства. Стремясь ослабить зависимость от России в поставках ей газа и в его транзите через российскую территорию в Украину, С. Ниязов рассматривал возможность прокладки газопроводов в южном направлении. Наиболее реальными из них были два - транскаспийский (ТКГ) и трансафганский.

Отношения Туркменистана с США, Афганистаном, Азербайджаном. Битва вокруг газовой трубы

На определенном этапе шансы транскаспийского газопровода (его активно поддерживали США) казались самыми предпочтительными - был даже создан Консорциум по реализации проекта этой магистрали, в состав которого с равными долями участия вошли такие компании, как "ПиЭсДжи" и "Шелл Эксплорейшн Б.-В.". Однако постепенно подходы США и Туркменистана к строительству ТКГ стали расходиться. Ашгабад, естественно, заинтересован в скорейшей реализации проекта, а для американской администрации решение проблемы экспорта туркменского газа было делом второстепенным. Вашингтон хотел использовать ТКГ главным образом для вовлечения задействованных в проекте стран в орбиту своего влияния. С этой точки зрения фактор времени для американцев уже значения не имел.

Постепенно этот "конфликт интересов" проявлялся все заметнее. То, что США поддержали претензии Баку на 50-процентную квоту для транспортировки азербайджанского газа по будущему ТКГ, стало последней каплей, переполнившей чашу терпения туркменского руководства, и заставило Ашгабад повернуться лицом к России. Кроме того, серьезным препятствием в сооружении ТКГ было и остается положение, включенное в подписанный Туркменистаном и Турцией (декабрь 1997 г.) Меморандум о взаимопонимании по вопросам строительства транскаспийского газопровода. В этом положении предусмотрено, что одно из условий начала строительства ТКГ - определение правового статуса Каспия и урегулирование Ашгабадом и Баку спорных вопросов по шельфовым месторождениям . Как известно, это условие до сих пор не выполнено. Естественно, в подобной ситуации Ашгабад не упускал из виду трансафганский газопровод, чем и объяснялись активные заигрывания Туркменистана с талибами. Анализируя эти процессы, политолог Мурад Эсенов корректно отмечал, что "туркменское руководство сразу установило контакты с руководством тогда еще никому не известного (имеется в виду осень 1994 г. - С.К.) движения "Талибан", даже можно сказать - единственными зарубежными партнерами "Талибана" с момента его возникновения были Пакистан и Туркменистан… Дальнейший ход событий показал причину крайней заинтересованности Туркменистана и Пакистана в повышении активности движения "Талибан" на территории Афганистана. 27 октября 1997 года С. Ниязов и руководитель американской нефтяной компании "Юнокал" подписали протокол, согласно которому американская компания получила эксклюзивные полномочия на формирование консорциума для строительства газопровода Туркменистан - Афганистан - Пакистан" . Такой подход определял и характер внешнеполитической деятельности Ашгабада в отношении Афганистана на протяжении всего периода власти талибов. Даже несмотря на решение Совета Безопасности ООН ужесточить санкции против них, С. Ниязов продолжал отстаивать свою "особую" позицию на афганском направлении. Так, в ходе состоявшегося в январе 2001 года визита в Туркменистан Генерального секретаря НАТО Д. Робертсона туркменский лидер выразил неподдельное удивление по поводу возрастающей обеспокоенности большинства европейских государств ростом исламского радикализма, исходящего из Афганистана. По мнению С. Ниязова, подобная оценка политической ситуации в этой стране не имела под собой никакой основы. При этом он, постоянно оперируя словосочетанием "афганский народ", не вычленял непосредственных виновников продолжавшегося национального кризиса, равно как и носителей исходящей из Афганистана серьезной опасности исламского экстремизма, угрожавшего многим странам, в том числе и Туркменистану.