Парламентские выборы в Турции в ноябре 2002 г., приведшие к власти Партию справедливости и развития, не изменили вектора развития турецко-иранских отношений и подхода к ситуации в регионе. 30 ноября 2002 г. состоялся телефонный разговор первого вице-президента Ирана М.Арефа с новым премьер-министром Турции А.Гюлем, в ходе которого стороны заявили о намерении продолжать всестороннее развитие отношений и выразили заинтересованность в проведении консультаций, играющих важную роль в укреплении региональной безопасности в нынешних сложных условиях.

По мере того, как решимость США начать войну в Ираке становилась все более очевидной, активизировались усилия турецкой дипломатии, направленные на консолидацию с соседями по региону. В начале января 2003 г. премьер-министр Турции А.Гюль совершил поездку по странам Ближнего Востока с целью обсуждения ситуации вокруг Ирака. 12 января А.Гюльприбыл в Тегеран, где встретился с президентом М.Хатами. В условиях углублявшегося кризиса достижение взаимопонимания с Ираном приобрело для Турции особую актуальность, тем более, что незадолго до А.Гюля в Тегеран приезжали М.Барзани и Д.Талабани, стремившиеся убедить иранское руководство в том, что они не ставят своей целью раскол Ирака, и заручиться нейтралитетом Ирана в отношении попыток курдов захватить Мосул и Киркук, против чего выступала Турция. Иран не хотел распада Ирака и образования независимого Курдистана, тем не менее он не относился к перспективе полного перехода Мосула в руки курдов столь же болезненно, как Турция. Помимо этого, Тегеран по-прежнему беспокоили опасения, что Турция сама имеет притязания на Мосул и Киркук и может попытаться реализовать их, поэтому Иран не собирался отказываться от сотрудничества с иракскими курдами. К тому же в Турции звучали голоса, призывавшие в случае кризиса ввести турецкие войска в северный Ирак для установления контроля над ситуацией.

На встрече с премьер-министром Турции М.Хатами высказался за необходимость проведения консультаций и согласился на участие Ирана в саммите министров иностранных дел шести ближневосточных государств, который состоялся 23 января в Стамбуле по инициативе Турции. Саммит был организован с целью поиска путей мирного разрешения иракского кризиса, однако его итогом стал лишь очередной призыв к руководству Ирака выполнять резолюции ООН и сотрудничать с инспекторами ООН, чтобы не дать повода к началу боевых действий.

И все же руководство Ирана положительно оценило проведенную встречу, отдавая должное инициативе Турции. Накануне войны в Ираке иранское правительство стало проявлять повышенную заинтересованность в сближении с Турцией, которое могло продемонстрировать Вашингтону, что у Ирана прочные позиции в регионе. В конце января иранский посол в Турции Ф.Девлетабади дал интервью турецкой газете «Миллийет», в котором отметил, что в случае вторжения в Ирак США задержатся там надолго, превратившись в «нового соседа» Ирана и Турции. «Мы любим своих соседей, но только легитимных», – добавил посол. Адресованным США можно считать и заявление Ф.Девлетабади о том, что дальнейшее сотрудничество Ирана и Турции, включая военное, будет ядром обеспечения безопасности и стабильности в регионе.

В последующий период представители руководства двух стран неоднократно заявляли о наличии у них общей позиции по поводу сохранения территориальной целостности Ирака и укрепления двустороннего сотрудничества. Начало военной операции США в Ираке только усилило взаимное тяготение Турции и Ирана. Турция, не позволившая США открыть второй фронт, воспользовавшись ее территорией, переживала кризис в отношениях со своим заокеанским союзником и испытывала потребность в укреплении региональных позиций. Иран стремился к тому же, чтобы предотвратить возможность повторения иракского сценария в применении к себе.

Заявление министра иностранных дел Ирана К.Харрази, переданное по турецкому телевидению накануне войны, свидетельствует о том, насколько значимо для Ирана было сотрудничество с Турцией в тот момент. Отметив необходимость выработать общую тактику и поддерживать постоянные контакты, К.Харрази подчеркнул, что «Иран не согласен с вводом турецких войск в населенные курдами приграничные районы Ирака, однако с пониманием относится к соображениям, исходя из которых Турция намеревается предпринять подобный шаг». Очевидно, что ради сохранения согласия с Турцией по важнейшим вопросам руководство Ирана готово было пойти на некоторые уступки.

А в Турции, общественное мнение которой не так давно осуждало Иран за поддержку РПК, после американской интервенции в Ирак распространились совсем другие настроения. «Америка наш стратегический партнер, и мы хотим вступить в ЕС… Но успех Турции на этих направлениях зависит от прочных отношений с Ираном и Ближним Востоком», – писали турецкие газеты.

Сближение Турции и Ирана никак не устраивало Вашингтон, предпочитавший видеть Иран в изоляции, а Турцию в роли своего послушного вассала. Кроме того, США тревожило влияние шиитского Ирана на арабов-шиитов, составляющих крупнейшую группу населения в оккупированном Ираке. По этой причине, а также дабы посеять раздор между Турцией и Ираном, представители США заговорили о том, что светская прозападная Турция может стать «моделью» для постсаддамовского Ирака и принять активное участие в его переустройстве. Осенью 2003 г. предложение США включить турецкие войска в состав международного миротворческого контингента в Ираке вызвало беспокойство иракских шиитов, обратившихся к Ирану с просьбой о покровительстве, утверждая, что правительство Турции поддерживает суннитов, поэтому присутствие турецкой армии нарушит равновесие между шиитами и суннитами.

Поскольку Турция так и не отправила своих солдат в Ирак, турецко-иранские отношения избежали кризиса, который мог бы в них произойти в результате соперничества за региональное влияние. К тому же нестабильная обстановка в соседнем Ираке служила для обеих стран стимулом к сохранению единства перед лицом общей проблемы. Турция, стремившаяся к нормализации отношений с США, тем не менее осознавала, что в отношении Ирака у нее больше общих интересов с Ираном, чем с Соединенными Штатами, действия которых часто возбуждали подозрения в «двойной игре».

В ходе затянувшегося процесса определения основ послевоенного устройства Ирака руководители Турции и Ирана неоднократно выражали негативное отношение к идее федерализма, предполагающей, что северный Ирак станет курдским субъектом федерации, а также высказывались за необходимость скорейшего вывода из Ирака иностранных войск и предоставление иракскому народу права самому определять свою судьбу.

Стоит отметить, что турецко-иранское сближение, причиной которого послужили события вокруг Ирака, не ограничилось совместными политическими декларациями, но нашло отражение и в других областях сотрудничества. В 2003 г. объем товарооборота двух стран вырос на пятьдесят процентов и продолжал увеличиваться в 2004 и 2005 годах. Взаимное снижение таможенных пошлин способствовало развитию приграничной торговли, а в турецком приграничном поселке Капыкей был создан совместный турецко-иранский центр беспошлинной торговли. В мае 2004 г. Турция и Иран подписали соглашение по приграничным вопросам, предусматривавшее совместные меры по охране границы и регулярные консультации погранслужб. Для Турции данное соглашение представляло особую важность с точки зрения предотвращения перехода границы боевиками РПК. В июле 2004 г. Турция и Иран договорились об осуществлении транзита иранского газа в Европу через территорию Турции, несмотря на предупреждения Вашингтона о нежелательности сотрудничества с Ираном в энергетической сфере и угрозы сокращения торгово-эконо-мического оборота с американскими компаниями. В том же году получили детальную проработку проекты турецко-иран-ского консорциума сотовой связи и открытия новой железной дороги по маршруту Стамбул-Тегеран для пассажирских и транзитных перевозок. К удовлетворению Турции в 2004 г. Иран объявил о своем намерении бороться с боевиками «Конгра-Гель» (новое название РПК).