Нам кажется более обоснованной позиция Серго Микояна, который писал в частности следующее: «Хрущев не мог заставить Джона Кеннеди прекратить полеты У-2 над Кубой; но он мог добиться от него прекращения использования самолетов-разведчиков, совершавших облеты советских судов с целью фотографирования грузов, направляющихся на Кубу. Охарактеризовав американскую воздушную разведку в международных водах как "запугивание", советское правительство направило в июле 1962 года через Большакова просьбу прекратить эти полеты во имя улучшения отношений между двумя странами»[38]. Как результат – американский президент «заморозил» разведывательные полеты над территорией Кубы взамен некоторых политических уступок в Западном Берлине.

Так или иначе, к сентябрю 1962 года, операция переброски советских войск на Кубу (получившая название «Анадырь») была в целом завершена, и начался процесс монтажа советских ракетных установок.

Относительно этого периода, у современных исследователей возникает ряд вопросов связанных с реакцией советского руководства, которое четко понимало, что действия направленные на обеспечение режима секретности операции «Анадырь» имеют временный характер и что американцы в любом случае узнают о советском атомном присутствии у их границ.

Серго Микоян, например, подчеркивает, что «как ни парадоксально, но сознание того, что вскоре американцы смогут засечь операцию с ракетами, не вызвало в Кремле серьезной тревоги». Развивая свою мысль, ученый, опираясь на непосредственные свидетельства участников тех событий, пишет, что «в глазах русских "Юпитеры" у советской границы оправдывали ракеты на Кубе. Перед судом международного общественного мнения не было различия между американскими ракетами, установленными в Турции, нацеленными на Москву, и советскими ракетами, нацеленными на Вашингтон с территории Кубы. В Кремле полагали вполне вероятным, что и Кеннеди может думать так же»[39].

Авторы уже упоминавшейся нами книги «Атомная игра», полагают в свою очередь, что «среди советского руководства все более укреплялось мнение, что даже если Соединенные Штаты узнают о ракетах до их приведения в боевую готовность, операция "Анадырь" будет успешно завершена, поскольку Джону Кеннеди придется примириться с тем, что он обнаружит на Кубе. Дополнительная информация из конфиденциальных источников в Соединенных Штатах усилила представление об американском президенте, как о человеке, более озабоченном Берлином и выборами в конгресс, который не собирался возобновлять дискуссию в своем собственном правительстве по применению военной силы на Кубе»[40].

В целом, относительно периода непосредственно предшествовавшего активной фазе «Карибского кризиса» у современных исследователей

Третья группа вопросов, которая находит отражение в современных исследованиях - изучение позиции и реакции американской стороны непосредственно перед и после обнаружения советских ракет на Кубе, то есть в период августа – октября 1962 года.

Согласно устоявшемуся в научной литературе мнению, американцы вплоть до середины октября 1962 года не подозревали или не придавали особого значения фактам советского военного присутствия на Кубе.

Такое положение дел находит свое решение на страницах «Адской игры». Ее авторы подчеркивают, что существует огромное количество фактов, что американская разведка и вооруженные силы обладали более или менее точной информацией о характере и масштабах операции «Анадырь»[41]. Однако ответную реакцию во многом тормозила позиция Президента США – Д. Кеннеди.

Этот политик считал, что его личные отношения с Н. Хрущевым в какой-то степени могут предотвратить эскалацию конфликта. Кроме того, еще раз подчеркнем, что американцы считали, что у Советского Союза нет сил и ресурсов для открытого военного противостояния с ними. Уже упоминавшееся нами заявление американского Президента от 5 сентября 1962 года, по мысли современных исследований – своего рода предупреждение Н. Хрущеву, направленное на то, чтобы советское руководство не делало «необдуманных шагов».

Когда предупреждение Д. Кеннеди было нарушено, и американцы получили неопровержимые факты этого, началась активная фаза кризиса. Это произошло 13 октября 1962 года. Самолет разведчик У-2 обнаружил две ядерные ракеты и шесть транспортов с ядерным оружием к юго-западу от Гаваны. Это полностью опровергало все заверения Советского Союза об его оборонительной тактике в Карибском бассейне. Первую реакцию американской администрации на полученные данные современные исследователи единодушно расценивают как шоковую[42]. Одно из первых решений Д. Кеннеди направлено на недопущение проникновения полученных данных в прессу. Следующее решение – создание Исполнительного комитета по проблеме.

В исследовании «Адская игра» подробно описывается механизм формирования упомянутого исполкома и характер его заседаний. На заседании исполкома 16 октября 1962 года были сформулированы четыре варианта решения сложившейся ситуации:

«Первый - воздушный удар, который разом сметет все известные ракетные полигоны, второй - "глобальный воздушный удар" против истребителей МИГ-21 и всех установок SA-2, третий - вторжение на Кубу, которое возможно лишь после 2-дневной подготовки, и четвертый - блокада острова в надежде помешать доставке ядерных боеголовок и новых ракет на Кубу»[43].

В то же время А. Фурсенко и Т. Нафтали подчеркивают мнение Кеннеди, что «Ни один из ненасильственных вариантов, не заставит Хрущева убрать ракеты с Кубы»[44].

В исследованиях С. Микояна и А. Фурсенко, подробно описывается атмосфера в администрации американского президента 16-22 октября 1962 года.

В эти дни проходят интенсивные консультации между различными военными ведомствами, происходит встреча Президента США с министром иностранных дел СССР А. Громыко. 20 октября принимается решение об информировании американской общественности о возможном конфликте. Решающим фактором такого решения признается сообщение аналитиков ЦРУ, о том, что «уже сегодня восемь ракет средней дальности могут быть запущены с Кубы»[45]. 21 октября происходят консультации с Правительством Великобритании и 22 октября Кеннеди обращается к американскому народу.

Как в американской, так и в современной российской историографии признается, что Д. Кеннеди до последнего хотел предотвратить военное решение вопроса. В качестве факта подтверждающего это обычно приводят фразу Кеннеди произнесенную им накануне обращения к нации «никогда не думал, что доживу до того времени, когда захочу воевать»[46].

Перейдем к изучению вопросов, связанных с эскалацией конфликта во второй половине октября 1962 года. Основные исследования здесь направлены на выявление международной реакции на описываемые события, на понимание позиции США и СССР.

О возможном конфликте мир узнал 22 октября 1962 года, после обращения Д. Кеннеди к нации. Необходимо отметить, что характер обращения не был безоговорочно «наступательным». Напротив, Президент призывал «прекратить тайную безрассудную и провокационную политику угроз миру и стабильности отношений между нашими странами». В то же время Президент сообщал о том, что вокруг Кубы организуется «морская блокада».