***

В политических скандалах последних месяцев существования монархии Керенский принял активнейшее участие. Он пошел ещё дальше Милюкова, выступившего 1 ноября 1916 г. в Государственной думе с обвинениями в адрес императрицы и главы правительства Штюрмера в намерениях заключить сепаратный мир с Германией. 14 февраля 1917 года в своей речи в стенах той же Думы Керенский открыто призвал не только свергнуть монархию, но и при необходимости физически устранить правящую династию. Он считал уничтожение монархии в России первостепенной на то время задачей русского народа, подчёркивая, что с теми, кто нарушает закон (очевидно, имея в виду мнимый конституционализм Николая II) можно бороться только революционными способами. За всю короткую историю парламентской монархии в России никто не позволял себе говорить в Думе по отношению к правящей династии подобные вещи.

Керенский действительно изначально был на стороне революционного метода. Будучи сторонником активным пропагандистом идеи объединения народнических течений и партий России, он считал, что "спасение государства возможно только объединёнными силами всего народа" и что революция для этого – единственный метод и средство (именно за это выступление с думской трибуны императрица Александра Фёдоровна требовала его повешения).

Февральскую революцию Керенский принял восторженно и с первых дней был активным её участником. В свержении монархии Керенский принял самое активное участие. После того, как в полночь с 26 на 27 февраля 1917 г. сессия Думы была прервана указом Николая II, Керенский на Совете старейшин думы 27 февраля призвал не подчиняться царской воле. Керенский утверждает, что на этом этапе революции авторитет Думы достиг наивысшей точки и мог бы сыграть далеко идущую положительную роль. Поэтому её отказ созвать официальное заседание в первые дни революции назван им равносильным политическому самоубийству. Причину этого Керенский видит в слабости Думы, которая отражала лишь узкие интересы высших слоёв общества, что неизбежно не давало ей возможности выражать чаяния нации в целом. Отказавшись созвать официальное собрание, Дума, с его точки зрения, перешла в число нелегальных организаций наряду с Советом рабочих депутатов.

В первые дни революции Керенский стал депутатом Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов, на первом заседании которого вечером 27 февраля 1917 года был избран товарищем (заместителем) председателя Петросовета. Петроградский Совет, в котором большинство имели представители партий меньшевиков и эсеров, согласился на формирование Временного правительства, но своих представителей в него постановил не направлять. Одновременно Временный комитет Государственной думы предложил Керенскому пост министра юстиции во Временном правительстве, и он решает сначала принять пост в правительстве, а уж потом отстаивать это решение на общем заседании Совета. Керенский изначально понимал, что правительству не хватает поддержки народа, т.е. Петросовета. Поэтому своё вхождение в правительство он представляет как долг перед революционной демократией.

Разлад между правительством и Петросоветом Керенский заметил ещё когда в конце февраля принимался знаменитый Приказ №1. Созданная Советом Военная секция пришла в правительство с просьбой издать приказ, но им было отказано и объяснено тем, что военный министр Гучков официально вступит в должность через несколько дней. Тогда Совет подготовил текст и выпустил свой приказ сам. Как утверждает Керенский, этот приказ должен был действовать только для Петроградского гарнизона, но "кто-то один, или какая-то группа <…> со злым умыслом разослала этот приказ… по всем фронтам"[9]. Керенский подчёркивает, что хотя этот приказ и наделал много бед, он отрицает, что он явился причиной развала русской армии. Также Керенский отрицает, что приказ был опубликован с молчаливого согласия правительства, объясняя, что приказ был обнародован за 2 дня до создания правительства. Более того, он утверждает, что первым же шагом правительства было разъяснение солдатам на фронте, что этот приказ относится только к солдатам Петроградского гарнизона. Керенский не сомневается в отрицательном влиянии этого приказа на фронте и ускорении из-за него роста солдатских комитетов, но опять-таки отказывается считать его решающим фактором, мотивируя это тем, что солдатские комитеты были в армии и до этого.

Описывая ситуацию окончательного отказа от монархии 2-3 марта, Керенский подмечает, что после отречения Николая II на этом этапе любой царь был уже неприемлем, воцарения Михаила всё равно бы не получилось. Для Керенского очевидно, что народ с негодованием встречал весть о воцарении Михаила, и единственным, кого это не поколебало в стремлении отдать ему престол, был Милюков. После отречения Михаила Керенский называет страну республикой, а верховную власть – принадлежащей Временному правительству до созыва Учредительного собрания.

В марте же Керенский вошёл в состав партии эсеров, которым сочувствовал ещё в первую революцию. Официально он зачислился в неё в марте, но к политической деятельности этой партии не имел почти никакого отношения. Затем его карьера пошла круто вверх, но взлёт этот происходил на фоне усиливающегося развала в стране, роста социальной напряжённости, что и обусловило его провал.

Керенский определяет задачи, стоявшие перед правительством в марте 1917 г. (в порядке очерёдности): 1. продолжение защиты страны; 2. воссоздание по всей стране действенного административного аппарата; 3. проведение необходимых коренных политических и социальных реформ; 4. подготовка пути для преобразования России из крайне централизованного государства в федеральное[10]. Итак, задачи он, конечно, определил верно.

Ситуация Временного правительства первых своих недель представляется Керенскому идеальной. С его точки зрения, члены нового правительства, представители "высшего среднего класса", видели перед собой и стремились к главной цели революции: "осуществлению многовековых чаяний русского народа, т.е. демократическое правительство, основывающее свою деятельность на законе и социальной справедливости"[11]. Уже по этой формулировке видна утопичность желаний Керенского и его неполное понимание российской действительности. Тем не менее, Керенский не устаёт петь дифирамбы правительству, воспевая его абсолютное согласие и взаимопонимание, объединяющее чувство долга перед интересами народа. "Иначе и быть не могло, - говорит он, - по той простой причине, что эта полностью новая система явилась прямым отражением воли бесспорного большинства населения"[12].

Главное, что задевает Керенского, – это нежелание общественности признать важность деятельности Временного правительства. Действительно, именно они свергли монархию, провели в жизнь обширную законодательную программу, заложив тем самым основу для преобразования России в развитое государство. Здесь Керенский приводит слова Ленина "Революция [Февральская] сделала то, что в несколько месяцев Россия по своему политическому строю догнала передовые страны"[13]. Для Керенского важно в его оценке деятельности правительства, что оно предоставило народам России не только политическую свободу, но и социальную систему, гарантирующее человеческое достоинство и материальное благосостояние.