Когда отряды Красной гвардии при поддержке частей петроградского гарнизона и матросов-балтийцев захватывали важнейшие здания столицы, какого-либо сопротивления Керенский организовать уже не cмог и на автомобиле выехал из Петрограда навстречу вызванным с фронта войскам. Керенский подозревал, что стратегические планы некоторых правых кругов сводились к тому, чтобы не препятствовать успеху вооруженного восстания большевиков и лишь после падения Временного Правительства подавить большевистский бунт, для чего нужно будет 3-4 недели.

Керенский сводил все свои заботы о борьбе с большевиками к разработке подробного плана подавления мятежа в штабе Петроградского военного округа и к срочному вызову эшелонов с фронта, т. е. исключительно к мероприятиям военно-технического свойства. На самом деле, он уже всецело был поглощен борьбой с большевистской опасностью и разговоры же о борьбе с правыми нужны были ему лишь для очистки остатков своей демократической совести и поддержания падающего авторитета.

Причина поражения Керенского в том, что вместо смелого приступа к решению основных политических и социальных вопросов момента, решению, которое могло бы укрепить власть, подводя под нее прочный фундамент народных симпатий, он увлекся чисто формальной идеей создания сильной власти, опирающейся неизвестно на что и на кого. Последние 2-3 месяца его пребывания у власти были целиком наполнены его стараниями создать правительству опору в виде военных сил, которые сами неудержимо разлагались вследствие утраты надежды на скорое заключение мира. Отсюда – непрерывный ряд трагикомических эпизодов и вечно обманутые надежды и мечтания, о которых так охотно повествует Керенский, все свои неудачи приписывающий единственно интригам против него, зависти, властолюбию, непониманию, предательству и т. д., и т. д.

Действия большевиков Керенский считал направленными против установления демократии, на воцарение диктатуры, и даже не пролетариата, а одной партии, точнее – её аппарата, что в корне противоречило его ожиданиям от революции. Он видел, что недовольны крестьяне, что нет свободы слова, и понимал, что последующее установление диктатуры сотрёт всё, чего достигло послефевральское правительство; он подозревал, что большевики хотят открыть фронт немцам и не допустить созыва Учредительного собрания, и раскритиковал ленинский "Декрет о мире".

Октябрьское вооружённое восстание окончательно лишило надежды овладеть ситуацией демократическим путём (через Предпарламент). Фактически оно поставило точку и в политической судьбе Керенского. С началом вооружённого восстания он покидает Зимний дворец и направляется в штаб Северного фронта для организации похода на революционный Петроград. Однако поход Керенского и генерала Краснова потерпел поражение, что окончательно загнало Керенского в подполье.

Заключение

Милюков и Керенский были политическими оппонентами друг друга, они в разное время и при разных обстоятельствах ушли с политической сцены. В силу этого, в их взглядах на революцию 1917 г. можно найти определённые различия при целом ряде сходств.

Главное, чем отличаются эти два взгляда и из-за чего происходят во многом остальные отличия – это различные ожидания от революции. Милюков хотел добиться конституционной монархии, а когда эта возможность была потеряна, он постепенно пришёл к необходимости военной диктатуры для установления порядка в стране. Керенский же мечтал о демократии, демократических свободах, причём был уверен, что демократия – это "многовековое чаянье русского народа". Он считал, что Милюков – единственный, кто не видит, что народ не просто не хочет видеть на царстве Михаила, а вообще никого не хочет видеть на царстве. Милюков же считал сохранение монархии залоги относительного спокойствия и отсутствия гражданской войны.

Из-за своих неоправдавшихся ожиданий, они оба были не довольны исходом революции, т.е. приходом к власти большевиков. И Милюков, и Керенский считают трагедией установление диктатуры, власти насилия, фактическое отсутствие демократических свобод. Оба они считают, что большевики обманывают народ и не оправдают его доверия.

Революцию как метод Керенский всячески поддерживает, он призывал к ней ещё до Февраля, т.к. считал, что с насилием государственной власти можно бороться только революционным насилием. Милюков считал возможным достижение первоначальных своих целей без революции, но понимал, что она назрела. Он говорит об инстинкте самосохранения старого режима и его защитников, который противодействовал мирному разрешению конфликтов и внутренних противоречий между старыми формами политической жизни и новым содержанием, которое в них не вмещалось. Поэтому стала необходима революция как именно насильственный переворот.

Различаются и взгляды на армию. Керенский пытался силой своего ораторского дара вдохновить солдат на победу, говорил о свободе, о земле, о братстве народов и о близком светлом будущем страны . Он верил в армию до последнего, именно на поддержку войск он рассчитывал после захвата власти большевиками. Милюков же определённо отнёс армию к источникам беспокойств, он считал её уже полностью разложившейся и представляющей скорей угрозу для власти, чем поддержку.

Милюков был также против методов Керенского: его "вдохновляющих" речей. Он считал, что в революции было слишком много максимализма, утопичности, беспомощной идейности. Он обвиняет власть в бездействии, прикрывающемся обещаниями и планами, которые в силу всё той же оторванности от действительности не могут быть воплощены.

Объектом восхищения Керенского является Временное правительство в начале своего правления. Он описывает его как согласованное, основанное на взаимопонимании, творящее и воплощающее комплекс законопроектов. У Милюкова Временное правительство не вызывает таких радужных воспоминаний, он уверен в его бездеятельности, поначалу просто наивной. Он считает, что правительство всё время находилось под воздействием Петросовета или вынуждено было с ним бороться. Также он не считает, что были выработаны какие-то важные законы, т.к. говорит о постоянных "экспериментах", на которые толкали правительство левые.

Принципиально расходятся взгляды на Л. Г. Корнилова. Для Керенского Корнилов был реальной угрозой необходимой ему демократии, поэтому для борьбы с ним он пошёл на сотрудничество даже с большевиками, что ослабило его авторитет. Милюков же постепенно утвердился в мысли о необходимости военной диктатуры, которая сможет обуздать революцию и тем самым спасти Россию. Поэтому во время мятежа Корнилова, рассчитывая на его успех, Милюков выражал поддержку генералу и стремился всех уверить, что цели Корнилова ничего общего не имеют с целями контрреволюции.

В ответ на упрёки членов правительства, критиковавших нерешительность и пассивность высших военных властей, Керенский отвечает, что они совершенно не считаются с тем, что им приходилось действовать всё время, находясь между молотом правых и наковальней левых большевиков. Милюков согласен с ним в определении этого положения, но обвиняет Керенского в том, что он сам поставил себя и всё правительство в такое положение.