Политика ЕС по отношению к Белоруссии и Украине
Рефераты >> Международные отношения >> Политика ЕС по отношению к Белоруссии и Украине

Однако все эти обстоятельства, способствовавшие европейской интеграции, не были ее актуальными причинами. Причины же активизации процессов объединения, начавшихся сразу по окончании Второй мировой войны, носили не столько культурный, сколько сугубо политический характер. Первой из них стало осознание катастрофичности результатов двух войн, прокатившихся по Европе на протяжении жизни одного поколения, и вывод о несовместимости перспектив возрождения Европы и нового военного конфликта между Германией и другими странами континента; как писал У. Черчилль, «цель прекращения тысячелетней вражды между Францией и Германией представляется мне главной задачей; только привязав галлов и тевтонов друг к другу в экономическом, социальном и нравственном отношениях столь прочно, чтобы исключить возникновение новой стычки, и заставив прошлые антагонизмы замолкнуть во взаимной зависимости и процветании, Европа сможет подняться с колен»[16]. Второй, не менее существенной причиной стало беспрецедентное ослабление позиций европейских стран на мировой арене; одним из основных импульсов к объединению Европы послужило признание слабости по отношению к внешнему миру. Когда Европа почувствовала угрозу извне, необходимость европейского единения стала очевидной. Тем самым следует со всей определенностью признать, что, в отличие от фундаментальных основ европейской интеграции, имевших в значительной степени социокультурную природу, ее непосредственные причины целиком и полностью лежали в политической плоскости. Более того, нельзя не отметить, что эти политические цели вряд ли могли быть решены политическими методами, серьезно дискредитировавшими себя в предшествующие годы; именно поэтому первыми шагами на пути интеграции стали шаги, сделанные в экономической сфере[17].

Они были предприняты правительствами и политическими элитами европейских стран, которые и выступили движущими силами интеграционных процессов в первые послевоенные десятилетия. Практически на любом своем этапе европейская интеграция получала очередные импульсы из реакции политиков на те или иные явления и тенденции: стремясь к хозяйственному восстановлению своих стран и активизации экономических связей между ними, лидеры Франции, Германии, Италии и стран Бенилюкса подписали в Риме 25 мая 1957 года «Договор об образовании Европейского экономического сообщества»; руководствуясь представлениями об интересах Франции, президент Ш. де Голль 14 января 1963 года наложил вето на вступление Британии в ЕЭС; на фоне первого расширения Европейского экономического сообщества в октябре 1972 года была принята Парижская декларация, в которой в качестве основного ориентира провозглашалось создание Европейского Союза, эта цель была подтверждена в Фонтенбло 25 – 26 июня 1984 года; в 1992 году руководителями стран ЕЭС был подписан Маастрихтский договор, ратификация которого продемонстрировала весьма прохладное отношение многих европейцев к предложенным в нем принципам и целям и, наконец, в обстановке, далекой от единодушия, в странах ЕС была создана единая общеевропейская валюта, введенная сначала в безналичный (в 1999 году), а затем и в наличный оборот (в 2002 году)[18]. Отнюдь не подвергая сомнению правильность предложенного правительствами подхода к европейской интеграции как к процессу, инициированному и направляемому «сверху», необходимо бы подчеркнуть, что он неизбежно оказывался весьма уязвимым в случае утраты такой политической поддержки, а подобная возможность становилась все более реальной по мере того как интеграция начинала угрожать суверенным правам национальных политических элит. Между тем, при доминировании политических методов интеграции ее задачи оставались до поры до времени сугубо экономическими[19]. Создание Европейского объединения угля и стали в 1951 г., Европейского экономического сообщества в 1957-м, расширения ЕЭС в 1973, 1981 и 1986 гг., Единый Европейский акт 1986 г. – все эти успешно реализованные проекты прежде всего служили превращению Европы в единый хозяйственный организм, устраняли искусственные барьеры на пути движения товаров, капиталов и рабочей силы, расширяли европейский рынок, делали европейскую экономику более конкурентоспособной. Однако хотя экономическое единство континента и создавало предпосылки к политической интеграции, само по себе оно не формировало (да и не могло формировать) ни единой государственности, ни четкой европейской самобытности, способной отчасти включить в себя, отчасти преодолеть самоидентификацию европейцев с отдельными национальными государствами.

Сегодня, с позиций ретроспективы, можно утверждать, что процесс европейской интеграции, на всех его этапах имевший целью, пусть формальной и не вполне четко артикулированной, построение единой Европы, в понятие которой каждый из его участников вкладывал свой смысл, никогда не задавался четкой схемой, которая могла бы рассматриваться в качестве раз и навсегда принятого проекта[20]. Это определяет характер процесса европейской интеграции. На наш взгляд, вся ее история подтвердила жизнеспособность этого подхода, позволявшего по мере необходимости корректировать и модифицировать как сами непосредственные задачи, так и методы их решения. Важнейшим его преимуществом, как мы полагаем, оказалось то, что он всегда оставлял возможность как для ускорения, так и для замедления интеграционных процессов, ибо переход от решения одной задачи к решению другой не был предопределен, а становился результатом осознанного выбора участников. Иначе говоря, вплоть до конца 1980-х годов каждый этап европейской интеграции мог рассматриваться в качестве относительно самодостаточного, открывающего возможности для новых достижений, но не требующего следующего шага непреодолимым образом. Подобное положение, в свою очередь, определяло способность политических элит в полной мере регулировать данный процесс и сохранять свой контроль над ним.

Однако в середине 1980-х годов европейские политики столкнулись с ситуацией, когда, с одной стороны, чисто экономическая интеграция стран была практически завершена, а с другой, степень политического единства была явно неадекватной новым задачам, возникавшим в условиях распада Советского Союза и завершения «холодной войны». Предпринятые на этом этапе действия, сколь необходимые, столь и неизбежные, выявили наиболее сложные противоречия, с которыми приходится сегодня сталкиваться формирующейся единой Европе[21].

Конец 1980-х годов стал для Европейского Сообщества периодом серьезных испытаний. Скептическое отношение к европейской интеграции было в то время доминирующим; объединение Германии порождало мощную силу, способную претендовать на лидирующие позиции на континенте, а распад СССР и быстрые преобразования в странах, бывших его сателлитами, размывали казавшиеся прежде прочными и неизменными границы самой объединенной Европы. Именно в такой ситуации был подписан Маастрихтский договор, целью которого провозглашалось закрепление достигнутых результатов европейской интеграции и определение ее новых ориентиров; между тем не менее важной задачей было изменение самого, если так можно выразиться, формата европейского проекта, придание ему более ясных форм, создание своего рода символов, подчеркивающих и ежеминутно подтверждающих идею европейского единства. Этими символами, родившимися в маастрихтских дебатах, стали прежде всего единая общеевропейская валюта и принцип единого общеевропейского гражданства[22].


Страница: