Сегодня цивилизационный подход к анализу современного состояния мира в его политическом, культурном, экономическом аспектах осуществляется в условиях жесткого обострения международных конфликтов. И тем не менее идея диалога цивилизаций, провозглашенная ООН по инициативе ИРИ, развиваясь в новых экстремальных условиях, ищет общие приемлемые принципы сосуществования.

В России идея диалога после серии международных террористических актов 2001–2002 годов находит осмысление в научных, публицистических, культурологических дискуссиях о проблемах толерантности и конфликтности западных и восточных обществ, об эволюции политического мышления и военных доктрин стран с ядерным вооружением и, наконец, о восприятии и переосмыслении культурно-философских литературных идей и образов в странах с разной (далекой и близкой) культурно-политической ориентацией1.

История напоминает нам о необходимости учитывать срединную расположенность России и заставляет искать опору и точки соприкосновения в культурах как Запада, так и Востока. Вот почему для понимания судеб региона Ближнего и Среднего Востока особую значимость приобретают сегодня сравнительно-исторические исследования, в частности арабо-мусульманской философии и поэтики. История проникновения ориентальных (арабо-персидских) мотивов в русскую классическую поэзию, а также особенности восприятия арабо-мусульманской поэзии русской литературной традицией 19–20 веков закономерно явились темой обстоятельного исследования Н.Ю. Чалисовой и А.В. Смирнова в данном направлении2.

Наша статья ставит своей целью краткое ознакомление с опытом восприятия русской литературы в Иране и иранской – в России и СССР на протяжении ХХ в., а также выявить точки соприкосновения в культуре обеих стран.

При всех различиях и своеобразии литературного процесса России и Ирана в прошлом, их история ХХ века дает возможность говорить о некоей типологической общности в развитии обеих стран. И в Иране, и в России за период второй половины ХХ века произошла смена социально-политической и культурной парадигмы. Общий системный кризис, коснувшийся всех сфер жизни общества в обеих странах, сегодня усугубился глобальным кризисом, обострившим и региональные процессы.

Можно констатировать, что поиски своего места в мире в обеих странах сегодня происходят при интенсивном осмыслении культурных тенденций прошлого и новых вызовов времени.

Поскольку в истории и Ирана, и России слово, исходящее из уст поэта, мыслителя, духовного лидера нации, всегда обладало особой силой воздействия, художественной литературе отводилось особое место в духовном багаже каждой из стран. Можно сказать, что общественное сознание и в России, и в Иране формировалось при сильном воздействии литературных, поэтических образов, т.е. оно было литературоцентричным. И наиболее яркие, формирующие национальное сознание идеологические и культурные матрицы создавались на протяжении истории обеих стран в области поэзии и прозы.

Властителями дум в России XIX века, вслед за Ломоносовым, Державиным, Пушкиным, были Гоголь, Толстой, Достоевский, Чехов, Горький.

В Иране новые идеи всегда рождались на ниве поэзии. В ХХ веке великие Малек Ош-Шоара Бахар и Нима Юшидж очертили своим творчеством грани эволюции классического стиха прежде всего в области поэтики. Современная персидская проза – творчество Саида Нафиси, Садека Хедаята, Садека Чубака – сформировалась несколько позже, к середине ХХ века, и испытала на себе сильное воздействие европейской и русской прозаической традиции.

Именно поэтому анализ переводов русской классики XIX–ХХ вв. в Иране, анализ того, какие произведения и в каких исторических обстоятельствах были востребованы иранским обществом и были созвучны вызовам времени, помог бы выявить те общие литературные и морально-этические принципы, которые составляют основу российско-иранского диалога сегодня и в будущем.

Русско-иранские литературные связи наиболее успешно начали развиваться со второй половины XIX века, "Золотого века" русской литературы, который определил собой во многом развитие всей мировой культуры в дальнейшем. В России интерес к многовековой культуре Ирана зародился уже с конца XVIII века, с публикации в 1796 году первых художественных переводов классической персидской поэзии3.

Черты ориентализма, присущие русской литературе и искусству XIX века, были обусловлены интересом Пушкина, Майкова, Тютчева, Грибоедова, Фета к устно-поэтическому фольклору и поэзии Ирана. Большой вклад в развитие интереса к творчеству иранцев внесли русское востоковедение и иранистика XIX–ХХ вв. в лице Бартольда, Жуковского, Марра, Ромаскевича.

Примечательно, что русские писатели и ученые с неменьшим интересом относились и к современным течениям общественной мысли Ирана. Российский читатель начала ХХ века с увлечением прочитал драматическую поэму "Баб" (СПб., 1903) из истории бабидского движения в Иране 60–70-х гг. XIX века, написанную русской писательницей Изабеллой Гриневской. За реформаторским движением бабидов следил и Л.Н.Толстой. Причем внимание писателя приковывала к себе философская, нравственная основа учения. Своим многочисленным корреспондентам, интересующимся учением Баба, Толстой писал, что "это учение импонирует ему прежде всего тем, что оно преодолело старые магометанские суеверия, но в то же время не отделяет себя от новых и придерживается главных идей – братства, равенства и любви"4.

Распространению интереса к Ирану в России и затем в СССР способствовали публикации востоковедов-иранистов 20–30-х годов, увлеченных изучением иранского фольклора. Эти труды становились известными и в Иране и стимулировали исследования иранских ученых у себя на родине. Так, русский перевод "Бахтияр-наме", выполненный и опубликованный Е.Э.Бертельсом в Ленинграде в 1926 году, попал в руки Вахида Дастгерди, издателя известного литературного журнала "Армаган". По ознакомлении с русским изданием Дастгерди счел возможным перепечатать текст "Бахтияр-наме" в своем журнале как очень любопытную, но совершенно неизвестную в Иране рукопись.

Известно также, что Садек Хедаят, иранский прозаик и собиратель фольклора, приступил к составлению своего известного труда "Нейрангестан" (1934 г.) по совету советского ираниста Ю.Н.Марра5. Впоследствии, в 50–70-х гг. ХХ в. в СССР очень много было сделано по изучению, переводу и популяризации памятников иранской культуры, классической поэзии и современной персидской литературы.

Как же происходило знакомство с русской литературой и культурой в Иране? Надо сказать, что оно состоялось почти на целое столетие позже, чем знакомство России с персидской поэзией и историей.

Около 1900 г. в Иране появился перевод комедии Грибоедова "Горе от ума", с 1907 г. начали печататься рассказы Л.Н.Толстого, причем первым был переведен на персидский язык рассказ "Чем люди живы" (Тебриз, 1907 г.). В 1912 г. на тегеранской сцене была осуществлена постановка "Ревизора" Н.В.Гоголя, и по свидетельству корреспондента петербургской газеты "Рампа и жизнь", "пьеса имела грандиозный успех у зрителей-персов"6. В начале 30-х годов Садек Хадаят первым переводит рассказ А.П.Чехова "Крыжовник"; издаются три повести А.С.Пушкина – "Пиковая дама", "Выстрел", "Капитанская дочка", в переводах известных ученых и писателей Солтана Кахрамани, Мирза Хосейн Хана Ансари и Парвиза Натель Ханлари.