Мысль о создании большого эпического полотна, которое объяло бы прошлое и настоящее, сочетало бы миф и историю, могла быть навеяна поэту Вергилиевой «Энеидой», в которой Данте видел высокий образец поэтического совершенства. Однако, задумав создать эпопею, Данте не пошел путем копи­рования античного образца, а обратился к литературным формам своего времени, синтезируя и перерабатывая различ­ные жанры — повествовательные и драматические — и одно­временно широко и свободно черпая из народного творчества, вводя образы, формы, приемы из народной поэзии, что придало неповторимое своеобразие всей структуре поэмы, ее обра­зам, ее стихотворному размеру.

Близость Данте к поэтическому мышлению народа сказа­лась также в характере изображения загробного мира. Не традиционные образы канонической церковной литературы, а народные апокрифические «видения» и легенды питали Дантову картину потустороннего мира.

У Данте христианская мифология перемешана с язычес­кой. Унылая картина христианской обители мертвых зацвела поэтической фантазией, засветилась невиданными красками. В царство средневековой аскетической догмы ворвалась не­тленная красота античного искусства.

Поэт исполнен восхищения перед культурой античного ми­ра. Он открывает в ней неисчерпаемый кладезь красоты и мудрости, что ярко сказалось в символической фигуре Вергилия. Это он, мудрый язычник, а не традиционный ангел хри­стианских легенд, ведет Данте к познанию истины. Подобное отношение к античности, недоступное средневековому мысли­телю, делает Данте- прямым предшественником гуманистов Возрождения.

Замысел своей поэмы Данте изложил в письме к прави­телю Вероны — Кан Гранде делла Скала, которому он посвя­тил III часть «Комедии». Он писал, что поэма написана не для созерцательных целей, а для действия и цель ее — вырвать людей, живущих в настоящее время, из состояния злополучия и привести их к состоянию счастья. Этот путь к «состоянию счастья» поэт не мыслил себе вне сплочения итальянского на­рода единой культурой. Поэт включил в свою поэтику необъ­ятный ученый — поистине энциклопедический — материал по всём отраслям средневекового знания. Все, чем он владеет, все, накопленное долгими годами упорного труда и напряженной работы мысли, поэт хочет сделать достоянием своего народа»

Но не только сумму схоластических знаний — мертвый груз веков — желает автор передать людям: он стремится про­светить их всем опытом истории и дать им познание живой действительности, чтобы призвать к борьбе за ее изменение. Так поэма, насыщенная схоластической ученостью, напол­няется реальным содержанием. Поэт пишет летопись итальян­ской жизни: пусть каждый итальянец знает все о своей роди­не — ее прошлое и настоящее, пусть станет очевидцем и судьей ее борьбы и бедствий, ее побед и поражений, пусть поймет, какие преграды лежат на его пути к мирной, счастливой жиз­ни. История, воплощенная в человеческих судьбах, оживает под пером Данте. Царство мертвых поэт населил несметными толпами теней, но он дал им плоть, кровь, человеческие стра­сти, и обитатели загробного мира стали неотличимы от тех, кто живет на земле,

как и все летописцы его времени, Данте еще не отделяет историю от мифа, факт от вымысла. Рядом со своими совре­менниками он изображает в поэме исторические личности, ге­роев библейских преданий или литературных произведений. Но обилие исторического и легендарного материала не уво­дит поэта от его замысла — показать реальный ход итальян­ской жизни. Данте убежден, что образы «тех, о ком живет молва», послужат впечатляющим примером, сделают наглядной его мысль, лучше донесут до читателя замысел поэмы. - Энгельс высоко ценил Данте, как поэта политического. И действительно — история Италии предстает в «Божественной комедии», прежде всего, как история политической жизни его родины, в глубоко драматических картинах борьбы враждую­щих партий, лагерей, групп и в порожденных этой борьбой потрясающих человеческих трагедия Точность фактов, сила «обобщения, дыхание подлинной жизни, увиденной, пережитой, выстраданной, сделали поэму бесценным памятником, по ко­торому и сегодня историки изучают эпоху Данте.

От песни к песне разворачивается в поэме трагический свиток итальянской истории: городские коммуны в огне гра­жданских войн; вековая вражда гвельфов и гибеллинов, про­слеженная от самых ее истоков; вся история флорентийской распрb «белых» и «черных»—с момента ее зарождения вплоть до дня, когда поэт стал бездомным изгнанником . Пламенная, негодующая страсть неудержимо рвется из каждой строки. В царство теней поэт принес все, что сжигало его в жизни, — лю­бовь к Италии, непримиримую ненависть к политическим про­тивникам, презрение к тем, кто обрек его родину на позор и разорение. В поэме встает трагический образ Италии, увиден­ной глазами скитальца, исходившего всю ее землю, опаленную огнем кровопролитных войн:

Италия, раба, скорбей очаг,

В великой буре судно без кормила,

Не госпожа народов, а кабак!

………………………………………….

А у тебя не могут без войны

Твои живые, и они грызутся, Одной стеной и рвом окружены. Тебе, несчастной, стоит оглянуться. На берега твои и города:

Где мирные обители найдутся? .

(«Ч и с т и л и щ е », песнь VI)

Поэт говорит от лица всего итальянского народа. Италия обездоленных, обманутых, порабощенных впервые обрела го­лос в жгучих образах Дантовых терцин. Набатным гулом раз­носились они по стране, будили спящих и равнодушных, подымали отчаявшихся и звали Италию на битву с силами мрака и разрушения.

Поэт гневно обличал сильных мира, преступных земных властителей, разжигавших войны и сеявших опустошение я гибель. В 7-м кругу ада, там, где клокочет «жгучий Флегетон» — река, несущая вместо вод потоки кипящей крови, он со­брал военных преступников разных времен и народов, кото­рые мечутся в кровавом зареве адской реки:

…Здесь не один тиран,

который жаждал золота и крови:

Все, кто насильем осквернил свой сан.

(«Ад». песнь XII)

Первая часть поэмы («Ад») создавалась в годы, когда в памяти Данте были еще свежи события флорентийской рас­при «белых» и «черных» гвельфов, и ее мрачные и грозные от­звуки заполняют всю кантику. Воскрешая трагические эпизо­ды борьбы в коммунах, поэт приходит к отрицанию всего строя городских республик, который неспособен обеспечить гражда­нам закон и справедливость, защитить их свободу и жизнь. " «Божественная комедия» запечатлела своеобразие классо­вой борьбы средневековья, которая, переплетаясь с борьбой религиозной, выступала нередко в форме ересей. За церковными расколами, за еретическими движениями того времени скрывался острый, непримиримый антагонизм социальных сил. борьба классов, политических партий, лагерей, групп. Это свое­образие получило образное выражение в эпизодах 8-го круга ада, где вместе с виновниками религиозных расколов автор поместил и сеятелей политических распрей, назначив всем hw одну и ту же казнь. Она символична: те и другие терзали и дробили тело родной земли, а ныне адские демоны рвут и рассекают на части их тела: