Актуальность. Во-первых, в настоящее время принят закон о государственной службе казачества, в соответствии с которым казачьи организации получили возможность координации деятельности на федеральном уровне, право на несение государственной службы, в том числе военной, таможенной, природоохранительной, что обуславливает интерес к прошлому российского казачества. Во-вторых, конец XX в. и начало XXI в. отмечены активным исследованием вопросов региональной истории. В учебных заведениях Краснодарского края в программы изучаемых дисциплин введен региональный компонент, в том числе казаковедение. В-третьих, общество заинтересовано в возможностях адаптации возрождающегося казачества к современным условиям, поиске оптимальных путей его использования.

Идеи восстановления жизненного уклада и воинской службы казаков повлекли за собой обсуждение целого ряда проблем, среди которых не последнее место занимает исследование ментальных особенностей кубанских казаков. Более глубокое изучение ментальных явлений обогатит историческую науку, даст новый толчок культурологическим исследованиям, позволит представить более полно историческую картину прошлого нашего региона, прогнозировать поведение социокультурных общностей Кубани и Кавказа в различных социально-политических ситуациях.

Объектом исследования выступает сословная ментальность кубанского казачества в её эволюционном развитии (образ мышления, мировосприятие, духовная настроенность индивида или группы, проявляющиеся в поведенческих шаблонах, устойчивых ценностных установках, деятельности, обычной жизни, традициях). Сословные особенности ментальности казачества способствовали сохранности казачьего социума во второй половине XIX – начале XX вв. в условиях превращения Кубани во внутреннею территорию Российской Империи; интенсивного развития капиталистических отношений; массового притока неказачьего населения в регион; "естественного" расказачивания.

Предмет исследования – институты и механизмы, формирующие сословную ментальность кубанского казачества, обеспечивающие её воспроизводство и передачу через поколения (семья, система воспитания, образовательные учреждения, обычаи и правовые нормы).

Хронологические рамки определяются объективными признаками. Период развития казачества как целостного военного, административного и хозяйственного организма – войска, в котором складывались институты и механизмы, формирующие сословную ментальность – охватывает период с последней четверти XVIII в., (начало переселения запорожских и донских казаков на Кубань, до 30 – х гг. XX в. – исчезновения войска как военной и административной единицы, казачества как военного сословия). Объект и предмет исследования относятся к устойчивым феноменам духовной жизни социума, поэтому требуют как ретроспективного анализа, так и обращения к фактам проявления сословной ментальности казачества в более поздние периоды времени.

Географические рамки охватывают границы нынешнего Краснодарского края и прилегающие к нему регионы, территории которых принадлежали ранее Кубанскому казачьему войску.

Степень изученности. Собственно историографическая традиция по интересующей нас проблематике относительно молода, поскольку сам термин "ментальность" и его использование в отечественной науке имеет недолгую историю. Однако уже в дореволюционные период авторы из казачьей среды в своих работах традиционно уделяют много внимания повествованию о происхождении, быте, нравах и воинской службе казаков.[1] Эти труды (например, К.К. Абазы, П.Я. Бугайского, И.Д. Попко, В.А. Потто) были серьезными, добросовестными исследованиями. Естественно, что они требуют критического осмысления, поскольку в большей степени отражают ментальные установки сознания казачества, авторское "видение" казаков, то есть идеал, образ, который совсем необязательно должен совпадать с реальностью.

Особое место в дореволюционной историографии занимают работы Е.Д. Фелицына и Ф.А. Щербины. Краевед, этнограф и статист Е.Д. Фелицын организовал дело административной статистики Кубанской области и сумел привлечь к работе почти все местные научные и литературные силы. Особую ценность для изучения ментальности казаков представляют комментарии к цифровым данным, где объясняются причины различной плотности населения, степени развития торговли, смертности и рождаемости в отделах области. Благодаря этим данным современные специалисты могут восстановить картину далекого прошлого, вести научную работу и исследования. Крупный и авторитетный историк кубанского казачества Ф.А. Щербина считал выразительницей "казачьих идеалов" Запорожскую Сечь, которая "была праматерью значительной части Кубанского войска". Историк описывает многие стороны внутрисословной жизни, раскрывающие ментальность кубанских казаков; уделяет в работе много внимания стараниям отдельных исторических личностей в деле открытия учебных заведений и стремление казаков обучать своих детей любыми имеющимися способами.

Ф.А. Щербина и Е.Д. Фелицын в основном затрагивают вопросы колонизации края, казачьего землевладения и землепользования, самоуправления, насыщены фактическим материалом. Для нас ценным являются наблюдения авторов о традициях казаков, отношении к соседним народам, характеристики поведенческих стереотипов.[2]

Значительный интерес представляют работы современников о заселении Закубанья и связанными с этим военно-административными реформами. Среди них такие ученые как П.П. Короленко, Ф.А. Щербина, Е.Д. Фелицын, Аурих, М.В. Венюков, И. Бентковский, П. Кирилов.[3] В большинстве работ присутствуют весьма любопытные характеристики кавказских администраторов, даются яркие картины жизни казачества, позволяющие сделать наблюдения и выводы по интересующей нас тематике на основе анализа поведенческих стереотипов.

Ментальные установки казачества в отношении землевладения, его связь с воинской повинностью отразили в своих работах Ф.А. Щербина, Н.С. Иваненко, Л. Тмутараканский, Л. Македонов, В. Щербина, Л.М. Бобырь-Бухановский и П.П. Орлов.[4] Л.М. Мельников, исследуя положение иногороднего населения в Кубанской области, дал яркие зарисовки взаимоотношений этих двух сословных групп населения области, показав особенности сословной ментальности казачества в отношении к иногородним.[5] Интересный материал о воспитательных и образовательных традициях кубанских казаков дают работы по подготовке казаков льготного и приготовительного разрядов, обучению в казачьих школах.[6]

Таким образом, дореволюционные авторы, так или иначе, касались вопросов ментальности, ментальных установок, оперируя современными им терминами и понятиями. Их работы представляют серьезный научный интерес, в том числе источниковедческий.

В советский период не было принято писать о казачьей ментальности, рассматривать духовные ценности казаков. Непосредственно в первые годы после революции отношение к казачеству было крайне негативное, как к кулацкой контрреволюционной силе. Определяющими для первых работ советского периода были оценки В.И. Ленина, который, как указывал И.Я. Куценко, специально о казачестве не писал, но "оперировал всеми составляющими войсковой сословности".[7] В целом ранние советские работы носят весьма политизированный характер и информации о ментальности казачества не содержат.