"Отмывание" чаще всего производится в кризисных зонах мира, где ослаблен государственный контроль. По этой причине Россия сейчас входит в число крупнейших "прачечных".

Захват "черной" и "серой" экономик с их многомиллиардными оборотами и армиями организованной преступности превращает лидеров террора в хозяев мощной экономико-политико-военной силы. Эта "сфера террористических услуг" не может оставаться невостребованной, в том числе и "легальными игроками" - государствами. Многие государства используют терроризм в своих целях - пример - американский "ирангейт", где ЦРУ на деньги, вырученные от продажи оружия "врагу" - Ирану, финансировало террор "контрас" в Никарагуа. Оставшиеся после ухода СССР из Афганистана 8-15 тыс. боевиков-террористов сегодня стали одной из опор развития терроризма в Северной Африке, Боснии, Ближнем Востоке, Чечне, Таджикистане и . самих США.

То, что происходило и происходит в Боснии, показывает, в свою очередь, что США планомерно создают исламскую террористическую среду в Европе, чтобы препятствовать чрезмерной самостоятельности последней.

Сотрудничество спецслужб с терроризмом создает качественно новое явление - спецтерроризм. Наиболее известный пример - Колумбия, где только чрезвычайные международные меры сумели вырвать государство из-под практически полного контроля наркомафии.

И турецкие террористы - "серые волки" - как внутри Турции, так и за ее пределами, в том числе в Азербайджане, действуют не только под контролем, но и с активным участием турецких спецслужб.

Терроризм как массовое и политически значимое явление - результат повальной "деидеологизации", когда отдельные группы в обществе легко ставят под сомнение законность и права государства, и тем самооправдывают свой переход к террору для достижения собственных целей. Тайные операции, к сожалению, стали необходимым и повсеместно используемым инструментом межгосударственной

борьбы. Россия тоже не может отказаться от них в одностороннем порядке. Но безответственно играть этим – крайне опасно, в чем США убедились на примере Афганистана, попытавшись выступить против Бен-Ладена и его движения «Аль-каида».

Главные стратегические условия борьбы с терроризмом с учетом изложенного:

- воссоздание устойчивого блокового мира;

- упреждение; блокирование терроризма на начальной стадии и недопущение его становления и развития структур;

- недопущение идеологического оправдания террора под знаменами "защиты прав нации", "защиты веры" и т.п.; развенчание терроризма всеми силами СМИ;

- передача всего управления антитеррористической деятельностью наиболее надежным спецслужбам при невмешательстве в их работу любых иных органов управления;

- использование договора с террористами только этими спецслужбами и только для прикрытия подготовки акции по

полному уничтожению террористов;

- никаких уступок террористам, ни одного безнаказанного теракта, даже если это стоит крови заложников и случайных людей - потому что практика показывает, что любой успех террористов провоцирует дальнейший рост террора и количества жертв.

3.Новые концепции безопасности

Как уже говорилось выше, исследовательский арсенал, связанный с осмыслением проблем безопасности и выработкой теоритических основ для практических решений в данной области, оказался не приспособленным к новым, послехолодновоенным реалиям. Возникла острая необходимость его пересмотра и выработки новых, более эффективных концептуальных средств, способных преодолеть этот недостаток. По мнению ряда экспертов и профессионалов в области безопасности, такую роль могли бы сыграть концепции кооперативной и человеческой безопасности, первые упоминания о которых в специальной литературе относятся кже к началу 1990-х гг. Кроме того, все больше внимания привлекает теория демократического мира.

Подчеркнем, что в основе всех этих концепций лежат положения либерально- идеалистической парадигмы ( в обеих ее разновидностях – и канонической, и неолиберальной ). Доминирование неолиберализма проявляется, таким образом, не только в сферах экономики и политики современного глобализирующего мира. В международных отношениях ( и в практике,и в теории) неолиберализм также стремится взять реванш над политическим реализмом, который длительное время оказывал определяющее влияние на формирование подходов науки.

Рассмотрим содержание названных концепций более подробно.

Концепция кооперативной безопасности

Будучи основанной на постулатах либерально- идеалистической парадигмы, данная концепция имеет несколько разновидностей. Наиболее распространенными являются две из них. Одна апеллирует к международным институтам и правовым нормам и, соответственно, относится, по терминологии М, Уайта, к «гроцианской» ( или «рационалисткой») традиции. Другая настаивает на универсальности моральных норм и соблюдении прав как основном критерии безопасности и тем самым соответствует «кантианской» (или «революционаристской») традиции. Различия между ними настолько велики, что, по существу, речь идет о двух разных концепциях. Поскольку в первой из них уделяется значительное внимания необходимости создания самого широкого сообщества безопасности, в котором могли бы принять участие все заинтересованные страны, то это разновидность рассматриваемой концепции иногда называется еще «партиципативной безопасностью». Во второй версии сообщество безопасности фактически ограничено достаточно узким кругом его членов.

«Гроцианская» концепция кооперативной безопасности.

Можно без преувеличения сказать, что у истоков разработки данной концепции с конца 1980-х гг. стояли ученые из Брукинского университета США, сообщество которых нередко называют «брукингской группой». Приведем основные элементы содержания кооперативной безопасности, отстаиваемой этими учеными.

«Кооперативная безопасность, - пишут они, - это механизм сдерживания агрессии через создание встречных угроз и поражения тому, от кого она исходит» (Carter et allii.1992.P.7). Меры, направленные на достижение кооперативной безопасности, должны формироваться скорее на основе согласия, чем навязываться силой, а сама система кооперативной безопасности должна исходить из таких предпосылок, которые могли бы восприниматься широкой общественностью как легитимные. Такие меры должны быть также инклюзивными в том смысле, что все страны имеют право на присоединение к ним. Эти страны должны, в свою очередь, соответствовать духу кооперативной безопасности и участвовать в установлении ее правил.

Авторы особо подчеркивают, что кооперативная безопасность не должна принимать форму отдельного всеобъемлющего политического режима и соглашения по контролю вооружений. Так же она не должна стремиться к созданию международного правительства. Кооперативная безопасность, в понимании “брукингской группы”, не претендует на то, чтобы уничтожить все вооружения, предотвратить все формы насилия или гармонизировать все политические ценности. В фокусе ее интересов предотвращение накопления средств для серьезной , преднамеренной, организованной агрессии. «Сосредоточиваясь на сокращении организованных военных приготовлений, кооперативная безопасность само по себе не адресуется непосредственно к субгосударственномунасилию, которое является главным источником хронических конфликтов и человеческой нищеты в мире. Но кооперативная безопасность дает международному сообществу основу- действительно необходимую основу- для организации ответов на гражданское насилие» (там же Р 11). Далее авторы перечисляют основные компоненты кооперативного порядка. Это такие компоненты, как опыт ядерного устрашения и кооперативная денуклеаризация; оборонительная конфигурация обычных сил; согласованный международный ответ на агрессию; снижение военных инвестиций и распространение ОМП; транспарентность всех мер.