- потенциально опасны для здоровья большие дозы витами­нов. Сверхдозы витамина B1 вызы­вают “эффект смещенного про­странства", галлюцинации, схожие с воздействием некоторых нарко­тиков. Сверхдозы витамина В3 в форме ниацина могут вызвать на­рушение функций печени.

— пациенты, проходящие “про­грамму” в сауне, почти нигде не на­блюдаются врачами-профессиона­лами, между тем зарегистрирова­ны случаи, когда во время соответ­ствующих процедур в Англии, США, Нидерландах люди умирали .”.

К выводам Комиссии добавим следующее. Предшественником “ниацина” был набор витаминов - “дианазин”, также использова­вшийся сайентологами в “очисти­тельных марафонах" в сауне. По приказу министерства пищевой и медицинской промышленности США огромный груз с таблетками “дианазина” был конфискован и уничтожен как наносящий вред здоровью.

В “Васильевском”. Че­рез “программу” было проведено 30 детей с признаками лучевой бо­лезни - нуклидами в щитовидной железе и костных тканях. “Про­грамма" длилась две недели. У ре­бят проявилось ярко выраженное предпочтение сайентологам и пол­ное неприятие лечащих врачей. Все дети во время процедур виде­ли одну и ту же картинку, ассоции­ровавшуюся у них с образом сча­стья. Ее-то они и описали в своих сочинениях-отчетах: невероятно зеленая травка, очень яркое солн­це, голубое-голубое небо и пре­красно поющие райские птички.

А вот что рассказал о своих ощу­щениях в сауне мальчик из Брян­ской области педиатру, сумевше­му-таки его разговорить: “Снача­ла-то очень тяжело, жарко . Ну а потом, когда съешь всю эту горсть витаминов . Такое, скажу вам, апофигение, такой кайф, сроду со мной такого не было!”

Вторая группа детей провела в сауне всего неделю. Почему были прекращены процедуры, никому не говорили, однако, когда у детей появились огромные фурункулы,— все стало ясно . Тем не менее сайентологи провели в санатории “Васильевское” помпезную конферен­цию “по успешному проведению программы детоксикации по Р. Хаббарду”, на которой присут­ствовали высокие чиновники из Минздрава, а также руководители других санаториев. Потоку хвалеб­ных речей не было конца, но глав­ное сказал сам Дэвид Гейман: “Я не могу опомниться от счастья, я просто вне себя от радости То, что нам удалось осуществить в “Васильевском”, - это ведь впервые в мире! Нигде больше нам не предо­ставляли детей!” Как отмечают ро­дители, дети после санатория из­менились неузнаваемо - стали агрессивными, замкнутыми, некон­тактными. Привезли, оказывается, с собой таблетки, которые давали врачи-сайентологи. Говорить о том, что происходило в сауне, отказыва­лись наотрез .

В своей статье Светлана Колосовская представила душещипательный рассказ девушки Лены, сбежавшей из секты сайентологов. Его я привожу полностью, это позволит создать наиболее полное представление об ужасающей работе сайентологии с человеческими душами.

Лене 26 лет. Родом она с Повол­жья. Ладно сложена, красивые волнистые волосы. Если бы только не эта седина, широкими прядями 1 падающая по обе стороны пробора; если бы только не глаза — смо­треть в них не хватает сил.

— Вас, конечно, сейчас больше всего мой вид интересует. Впечат­ление сильное, да? В центр “дианетики”, как иначе называют сек­ту, вместе со своими друзьями я по­пала, честно говоря, от безделья. Сочиняла стихи, которые никто не печатал; не могла, как говорится, найти себе места в жизни. И еще — этот общий развал в стране . А сайентология на первый взгляд весьма привлекательна: показалось, что тренинги общения дей­ствительно раскрепощают, освобо­ждают от неуверенности.

Как сотрудник центра (стала им потому, что платить за “учебу” было нечем) я прошла психологи­ческое тестирование, прослушала некоторые курсы — например, “Преодоление подъемов и спа­дов”, занималась психологически­ми упражнениями и, постепенно вникая в эту систему, поняла: здесь играют в опасные игры, которые называются глубоким психо­анализом. (К тому времени я закон­чила три курса психологического факультета университета и кое-что могла оценить.) Я прекрасно знаю, что психоаналитик, гипнолог, практикующий с психикой челове­ка, учится этому делу лет пятна­дцать. А основатель сайентологии Рон Хаббард утверждает, будто премудрость эту любой дурак осво­ит за 72 часа. Такие вот “специа­листы” — их здесь называют “одитрами” — и довели меня, так ска­зать, до ручки.

Я не стану утомлять вас псевдо­научной терминологией — “отклю­чение аналитического ума”, “от­ключение реактивного” и тому по­добное,— расскажу о своих ощуще­ниях (их уже никогда не забуду). Я видела отчетливый сон наяву . Мне двадцать лет, иду по улице средневекового испанского города, знаю, это моя какая-то прошлая жизнь . Меня и еще троих монахов хватает инквизиция. Их сжигают на костре, а мне стали выкалывать глаза . Дальше — провал. Позже мои друзья, которые присутствова­ли при этом “эксперименте”, рас­сказывали, что я вдруг заговорила на непонятном языке. Они поняли: происходит что-то неладное, но ни знаний, ни способностей справить­ся с ситуацией у них не было. Минут сорок не могли вывести меня из этого состояния. Сообразили, прав­да, включить диктофон . Запись мы показали лингвистам. Они ска­зали, что это староиспанский язык, которым я, конечно, не владею . Поседела я буквально на глазах у моих друзей.

— Чтобы вы поняли дальней­шее,— продолжала Лена,— долж­на сказать, что воспитана я в пра­вославной вере. Без веры моего внутреннего мира просто нет. Чем бы ни занималась, всегда возвра­щалась к богословским книгам. Чи­тала их и в университете .

После того, что произошло, те­сты подтвердили, что я обладаю высоким уровнем интеллекта, при­чем выше, чем у кого-либо в нашей группе. И, так как я к тому же сво­бодно владею английским, руково­дители городского отделения сек­ты решили послать меня учиться в Москву по системе сайентологии. И это — несмотря на все происшед­шее со мной! Мне предстояло стать “этикоофицером”, носить краси­вую форму, похожую на морскую . Не знаю, почему я согласилась . В сайентологическом гуманитарном центре в Москве первым делом я должна была снова пройти тести­рование — ответить на двести во­просов анкеты на английском языке.

Тут-то и произошло главное. Си­девший напротив меня человек за­метил, что я “споткнулась” на од­ном вопросе — отношение к рели­гиям.

— Вы верующая? — спросил он. — Я православная, верую в Христа.

— Но вы действительно хотите у нас работать?

- Да.

— Тогда эту “энграмму” из ва­шего сознания мы сотрем. У вас появится другой хозяин . Был тут у нас один католик. Об этой дури он уже забыл .

Я сделала вид, что продолжаю отвечать на вопросы, а когда он вышел, собрала анкеты и сбежала. У меня уже не было сомнений в. том, что это за организация — они могли сделать со мной все что угодно, впустить в мою душу вме­сто Христа хоть дьявола. Я бежала так, будто за мной кто-то гнался, сворачивала и сворачивала в ка­кие-то переулки; наконец устала, пришла в себя, позвонила своим православным друзьям.

Они отвели меня к отцу Алек­сею, у которого я и прожила наде­ли три .