В самом начале 1916 года мать генерала Деникина, Елизавета Фе­доровна, тяжело заболела воспалением легких, осложнившимся плев­ритом. От болезни своей больше не оправилась. Жизнь ее медленно угасала. Восемь месяцев она лежала, не вставая, с постели, часто бы­вала в беспамятстве и скончалась в октябре 1916 года семидесяти трех лет от роду. Ее длительная болезнь и смерть стали большим го­рем для сына. Он был далеко от нее, на фронте, и только дважды до ее смерти, по телеграфному вызову врача, приезжал к ней и неотлуч­но проводил свой печальный отпуск у кровати умирающей. Осенью, когда снова по вызову врача он приехал к своей «старушке», она была уже мертва . С ее уходом из жизни рвалась последняя связь с детством и юностью, хотя тяжелыми и убогими, но близкими и до­рогими по воспоминаниям. Жила Елизавета Федоровна в Киеве в квартире сына на Большой Житомирской улице, 40. Он нанял эту кварти­ру весной 1914 года, перевез туда свою мать из Житомира, где коман­довал полком. Натерпевшись в свое время вдоволь горя и нужды, она провела свои последние годы в покое и уюте. Перспектива смерти матери пугала сына полным одиночеством. Да и возраст его — соро­катрехлетнего мужчины — казался непреодолимым препятствием для женитьбы и новой жизни. Впереди маячило беспросветное одиночество.

Была у него, правда, еще одна привязанность в жизни, но о ней Антон Иванович боялся тогда даже мечтать. Это была Ася Чиж. Из ребенка маленькая Ася превратилась в очаровательную женщину, Ксению Васильевну. Окончив незадолго до войны институт благород­ных девиц в Варшаве, она училась в Петрограде на курсах профессо­ра Платонова. Она чувствовала себя так же одиноко, как Антон Иванович. Он знал ее с момента рождения, видел ее ребенком, затем подростком, навещал в институте, стыдил за пальцы, вымазанные чернилами. Он наблюдал, как она постепенно превращается в привлекательную девицу, и . решил просить ее руки.

Письма генерала Деникина с фронта с описанием окружающей его обстановки, собственных мыслей и переживаний, к счастью, не потеряны. 96 таких писем, никогда еще не опубликованных, аккурат­но пронумерованных, начиная с 15 октября (ст. ст.) 1915 года до кон­ца августа 1917 ,то есть до момента ареста генерала Деникина Вре­менным правительством и заключения его в Бердичевскую тюрьму по обвинению в участии в "мятеже "генерала Корнилова») сохранились в семейных бумагах его вдовы, Ксении Васильевны. Приведенные ни­же с ее разрешения выдержки из писем Антона Ивановича освещают духовный облик замкнутого человека, не любившего пускать посто­ронних в свой внутренний мир.

В письмах той, о ком он все больше и больше думал, с кем все чаще и чаще перетесывался, кто «так близко вошел в его жизнь», Ан­тон Иванович искал «ответа на вопросы незаданные и думы невыс­казанные».

«Я не хочу врываться непрошенным в Ваш внутренний мир»,— говорил он ей в одном из своих писем в марте. Но полупризнания не передавали на бумаге его чувства, добиться письменного ответа на мучивший его вопрос было невозможно. Он это отлично сознавал и хотел лишь уловить в ее письмах те оттенки мыслей, которые дали бы ему мужество письменно просить ее руки. (28, С. 119)

Потребовалось несколько недель упорных письменных уговоров, чтобы склонить Ксению Васильевну дать свое согласие стать невес­той, а затем связать раз и навсегда свою жизнь с судьбой генерала Деникина. Но пока этот вопрос решался, генерал переживал «такое напряженное настроение, как во время боя, исход которого коле­блется».

Потом было решено факта жениховства пока что не оглашать, временно даже скрыть его от ее родных. Однако к лету 1916 года жениховство от семьи уже не было секретом. Тогда же решили — по настоянию Антона Ивановича — венчаться не сразу, а лишь по окончании войны. Нелегко далось ему решение, но, думая, прежде всего о своей невесте, он считал, что поступить иначе было бы неблаго­разумно.

С конца 1916 года письма генерала Деникина к своей невесте полны надежд на яркое и радостное будущее. Моментами появ­ляются сомнения, но они быстро рассеиваются.

«Пробивая себе дорогу в жизни,— писал он ей 24 апреля,— я испытал и неудачи, разочарования, и успех, большой успех. Одного только не было — счастья. И как-то даже приучил себя к мысли, что счастье — это нечто нереальное, призрак. И вот вдали мельк­нуло. Если только Бог даст дней. Надеюсь . Думаю о будущем. Теперь мысли эти связные, систематичные, а главное, радостней. Те­перь я уже желаю скорого окончания войны (прежде об этом не думал), но, конечно, постольку, поскольку в кратчайший срок мож­но разбить до основания австро-германцев. Иначе не представляю себе конца. В одном только вопросе проявляю недостаточно патрио­тизма, каюсь: когда думаю об отдыхе после войны, тянет к лазур­ному небу и морю Адриатики, к ласкающим волнам и красочной жизни Венеции, к красотам Вечного города. Когда-то, 10 лет тому на­зад, я молчаливо и одиноко любовался ими — тогда, когда мой маленький друг Ася была с бабушкой на Рейне. Вы помните? Вы одоб­ряете мои планы?» (28, с. 187).

С рассветом 22 мая (4 июня н. ст.) вся линия русского Юго-Западного фронта взорвалась сильнейшим артиллерийским огнем. Снарядов не жалели. После артиллерийской подготовки русские части по всему фронту длиной в 350 километров перешли в наступ­ление против австрийцев. Атака была настолько неожиданна для неприятеля, что, несмотря на сильные укрепления, воздвигнутые в период зимних месяцев, австрийцы не выдержали. Их опрокинули, и фронт был прорван. Операция эта была поручена генералу Бруси­лову, незадолго до того принявшему пост Главнокомандующего Юго-Западным фронтом. В состав фронта входили четыре армии. С севера к югу они шли в следующем порядке: 8-я, 11-я, 7-я и 9-я.

Нанести главный удар выпало армии генерала Каледина, а в его армии — на дивизию Деникина. Удар был направлен на город Луцк. Деникин хорошо знал этот город: в сентябре 1915 года, как известно со слов генерала Брусилова, Деникин «бросился на Луцк одним махом и взял его». С тех пор Луцк снова перешел в руки неприятеля, и здесь Деникину пришлось вторично брать его, сильно за это время укрепленный противником. Еще в марте генерал Деникин был ранен осколком шрапнели в левую руку, но остался в строю. И, несмотря на не совсем зажившую рану, руководя атакой, он шел со своими войсками в передовых цепях. За, доблесть, проявленную при захвате Луцка в мае 1916 года, генерал Деникин получил весьма редкую награду — «Георгиевское оружие, бриллиантами украшенное». Награда эта давалась не только за личный подвиг, но и когда он имел большое общественное значение.

Брусиловское наступление 1916 года, получившее также название Луцкого прорыва, продолжалось около четырех месяцев. «Тактиче­ские результаты этой битвы,— писал историк Головин,— были громадными. Взято было в плен 8924 офицера, 408000 нижних чинов, захвачено 581 орудие, 1 795 пулеметов, 448 бомбометов и минометов. Отнята у противника территория более чем в 25000 квадратных километров. Таких результатов не достигала ни одна наступательная операция наших союзников в 1915, 1916 и 1917 годах».