2.1 Характер Шведов.

Меланхолия. Общей чертой для всех шведов является сумрачное со­стояние души, нечто вроде английского сплина, имену­емое svarmod. Это чувство, которое можно также на­звать глубокой черной меланхолией, является порожде­нием долгих морозных зим, высоких налогов и ощуще­ния пребывания где-то на самой обочине цивилизации. Шведы склонны к углубленным размышлениям о смыс­ле жизни, которыми они занимаются серьезно и подол­гу, не приходя ни к каким сколько-нибудь удовлетвори­тельным результатам. Мрачные кадры фильмов Ингмара Бергмана и его загадочные сюжетные ходы наилуч­шим образом иллюстрируют тайники шведской души.

Это мироощущение делает шведов интровертами, сосредоточенными на самих себе, переносить которых в обществе — занятие крайне неблагодарное. Ког­да два шведа встречаются впервые, то создается впе­чатление, что на самом деле встретились четыре чело­века — два настоящих, из плоти и крови, и два вирту­альных, невидимых субъекта. Это — их тени, стоящие рядом и постоянно подвергающие критике каждое из­реченное слово и каждый сделанный жест. И только когда знакомство состоялось и собеседники попривыкли друг к другу, эти два их «альтер эго>> с недоволь­ным видом удаляются, продолжая укоризненно пока­чивать головами.

Не удивительно, что шведы при первом с ними со­прикосновении производят впечатление людей замкнутых и холодных. Они столь заняты внутренним диа­логом со своим вторым «Я», что им трудно влиться в окружающую их компанию. Но стоит им выйти из происходящего в их душе внутреннего борения, как они оказываются способными на проявление нор­мальных дружеских чувств и гостеприимства до такой степени, что это граничит с настоящей человеческой теплотой.

Уступчивость. Еще одна общая для всех шведов черта характера назы­вается по-шведски undfaiienbet. Это склонность усту­пать давлению. И если их предки викинги всегда пред­почитали конфронтацию даже в самых простых и ба­нальных спорах и привыкли подчинять других своей ноле, то современные шведы всеми силами стремятся избегать конфликтов. Они считают уступчивость са­мой разумной и дальновидной стратегией. И как бы то ни было, но им удалось в течение почти двух веков не ввязываться в войны и вооруженные столкновения. При этом они сумели добиться одного из самых высо­ких в мире уровней жизни.

Во время наполеоновских войн, когда Россия при­готовилась вторгнуться в Финляндию, бывшую в те вре­мена шведской провинцией, финские солдаты в соста­ве шведской армии были немало удивлены решением шведского командования и высшего государственного руководства отказаться от вооруженного сопротивле­ния, распустить финские части и согласиться на пере­дачу всей провинции под власть российской короны. Во время второй мировой войны шведское правитель­ство уступило требованиям Гитлера и пропустило не­мецкие войска через территорию нейтральной Шве­ции, оказав Германии помощь в оккупации Норвегии. Память об этом до сих пор заставляет норвежцев кло­котать от негодования. А эстонцы и латыши не могут простить Швеции согласия на выдачу СССР беглецов прибалтов.

Но покладистость и склонность к уступкам не сто­ит путать с трусостью и податливостью. Швеция изве­стна своей твердой и бескомпромиссной позицией в мужественном осуждении диктаторских режимов и апартеида. Шведы, не колеблясь, порицали беззако­ние в столь далеких от них Южной Африке и Чили. Они буквально вытягивали шею из окон своего се­верного дома, отыскивая на земле уголки, где дикта­торы и расисты попирали права граждан. Это была нелегкая работа. Она отнимала столько сил, что им можно простить даже то, что в течение 75 лет ими ос­тавался практически незамеченным недемократичес­кий режим в самом близком соседстве — в Советском Союзе.

2.2 Невербальная коммуникация шведов.

Единственной ситуацией, в которой можно увидеть шведа отчаянно жестикулирующим, это когда он пыта­ется отбиться от ос, осаждающих место, облюбованное им для пикника, или отгоняет в лесу охочих до его ди­етической крови комаров.

Одна из самых крупных проблем, которые шведам приходится постоянно решать, — это что делать с собственными руками и куда их девать. Раньше за столом руки можно было занять сигаретой или ножкой бокала, но когда курение и употребление алкоголя вышли из, моды, а рукам по-прежнему требовались какие-то при­ключения, острота проблемы вновь усилилась. Навер­ное, именно поэтому от юных шведов строго требуют держать руки на поверхности стола и в пределах пря­мой видимости.

Любителей всевозможных конференций и всяких публичных говорилен отправляют на эти тусовки от­части и для исследования вопроса о том, что надо де­лать с руками. Скрещивать руки на груди нехорошо, потому что такая поза выглядит слишком оборони­тельной, подпирать руками бока — тоже поза непод­ходящая, слишком уж агрессивная. Манера держать руки в карманах считается слишком вызывающей. Те шведы, которые считаются овладевшими мастерством справляться с руками, обычно сопровождают бесед, каскадом нескоординированных телодвижений и же­стов, похожих на те, что люди бывалые видели у ис­полнителей индонезийских танцев.

На формирование шведского характера повлияло их историческое прошлое. Шведы интересны не только по своему происхождению, но и по своему характеру, нормам жизни, которых они придерживаются: «Когда они говорят про викингов, то они гордо поднимают голову в память о подвигах предков». Их любовь к своим корням, к своему народу вызывает уважение.

ГЛАВА 3. Специфика Шведской деловой культуры.

3.1 Шведская модель ведения бизнеса:

«Шведской моделью» принято называть способ, с помо­щью которого Швеции в течение всего послевоенного периода удавалось находить компромисс, с принципа­ми капиталистического и социалистического развития общества. В итоге в стране и была создана модель госу­дарства всеобщего благоденствия. Своим существова­нием эта модель во многом обязана соблюдению стро­гого нейтралитета в условиях противостояния Востока и Запада.

С присущим им и столь ясно выраженным чувст­вом умеренности, шведам было не трудно ввести в норму своего повседневного общежития принципы терпимости, компромисса и сотрудничества. Приме­ров тому великое множество, начиная от вполне мир­ного сосуществования предпринимателей и профсо­юзов до той легкости, с которой управленческие структуры компаний делегируют свои полномочия рабочим. Зарубежные социологи и психологи не уста­ют удивляться тому, как шведам удается примирить индивидуализм и коллективизм, извлекая при выпол­нении своей работы максимальную выгоду для себя и не жертвуя при этом своей приверженностью к служе­нию общему благу.

В других странах долго с недоверием и завистью присматривались к шведскому социальному экспери­менту, в течение десятилетий кое-кто со злорадством на изготовку ожидал, когда же эта модель все-таки даст трещину. В 1992 году мир, наконец, с удовлетворением вздохнул: на шведском рынке недвижимости произо­шел обвал, банки оказались на грани банкротства, а курс кроны по отношению к доллару снизился на 30 процентов. Кривая безработицы резко поползла вверх, а ее уровень за короткое время превысил 10 процентов. Шведская модель начала терять свою привлекатель­ность. Огромный сверкающий северный айсберг, который многие считали путеводным маяком, начал посте­пенно таять. Судя по всему, ему уготована участь небольшой переполненной любителями сырой рыбы льдины, болтающейся в безопасных, но все-таки теп­лых водах Европейского Союза.