Когда о Распутине поползли слухи как о хлысте и некоторые доверчивые люди стали остерегаться знакомства с ним, царская чета, по-видимому, по совету вдовствующей императрицы посылает на родину Григория своего ближайшего друга Анну Вырубову “посмотреть, как он живет у себя” Вырубова поехала не одна, а ещё с тремя дамами и своей горничной. Из Петербурга поездом до Тюмени. Там их уже встречал Распутин на тарантасе, запряженном сильными лошадьми, и повез их по пыльной дороге 80 вёрст до села Покровского. Вырубову поражала зажиточность сибирских крестьян. У многих были двухэтажные дома, довольно много земли, крепкое хозяйство.

В последние годы Распутин купил и перестроил двухэтажный дом, скромно украшенный резными наличниками и балясинами, как это принято в Сибири. Дом был достаточно вместителен. Несколько комнат на первом этаже, несколько комнат на втором. Сам Григорий жил на втором, эти же комнаты отводились почетным гостям. Семья и работники жили на первом этаже. Кроме того, во дворе главного дома стоял ещё один старый одноэтажный домик, в котором жил отец Распутина.

Второй этаж главного дома был хорошо, по крестьянским меркам отделан: цветные обои, расписанные потолки, дорогие иконы и царские портреты (и те, и другие - все подарки). Зашторенные окна, кресла, диван, большой стол, за которым собирались гости. В гостиной висело жутковатое изображение страшного суда Господня, так, как оно часто изображается на западной стене русских церквей со всеми муками ада для грешников.

В этот дом и приехалаВырубова.

“Встретила нас, - пишет она, - его жена - симпатичная пожилая женщина, трое детей, две немолодые девушки-работницы и дедушка-рыбак. Все три ночи мы, гости, спали в довольно большой комнате наверху, на тюфяках, которые расстилали на полу. В углу было несколько больших икон, перед которыми теплились лампады. Внизу, в длинной тёмной комнате, с большим столом и лавками по стенам обедали; там была огромная икона Казанской Божьей Матери, которую они считали чудотворной. Вечером перед ней собирались вся семья и “братья” (так называли четырех других мужиков-рыбаков), все вместе пели молитвы и каноны.

Водили нас на берег реки, где неводами ловили массу рыбы и тут же, ещё живую и трепетавшую, чистили и варили из неё уху; пока ловили рыбу, все время пели псалмы и молитвы. Ходили в гости в семьи “братьев”. Везде сибирское угощение: белые булки с изюмом и вареньем, кедровые орехи и пироги с рыбой. Крестьяне относились к гостям Распутина с любопытством, к нему же безразлично, а священники враждебно. Был Успенский пост, молока и молочного в этот раз нигде не ели; Григорий Ефимович никогда ни мяса, ни молочного не ел. По возвращении я рассказывала всё, что видела”.

В 1912 году против Распутина пытаются сфабриковать ещё одно дело о хлыстовстве.

Содержание этого дела передают воспоминания семинариста, учившегося в Тобольской семинарии в 1907-1913 годах, некоего М.В. Андреева. В 1913 году он был семинаристом выпускного курса, на котором вел занятия некто священник Юрьевский. И вот однажды этот Юрьевский пришел к семинаристам очень расстроенный и начал жаловаться, что Владыко Алексий бросил в горящую печь его трехмесячный труд о Распутине, выполненный им по заказу епископа Евсевия.

Юрьевский пересказывает семинаристам свой доклад, содержащий откровенно фантастические сведения. 30 молодых людей, затаив дыхание ловят каждое его слово.

Начал он с того, что Распутин был конокрадом, его поймали, избили и только после этого он стал ходить по богомольям. Легко опровергаемая ложь, ибо если бы этот факт действительно был, его бы использовали ещё в деле 1907 года, но ни один недоброжелатель об этом не сказал, а на селе такие вещи не забываются. Нет ни одного документа, который хотя бы косвенно говорил о конокрадстве Распутина.

Более того, в 1915 году, когда слухи о “конокрадстве” Распутина стали распространяться ещё шире и “Сибирская торговая газета” напечатала об этом информацию, редакция получила от Распутина такую телеграмму:

“Тюмень, редактору Крылову. Немедленно докажи, где, когда, у кого я воровал лошадей, как напечатано в твоей газете; ты очень осведомлён; жду ответа три дня; если не ответишь, я знаю, кому жаловаться и с кем говорить. Распутин” Через некоторое время газета напечатала опровержение о том, что не имеет доказательств обвинения Распутина в конокрадстве (но очень мелким шрифтом и мало понятным языком).

“Странствовал Распутин вместе с Варнавой года три, а впоследствии он сделал его епископом”, - продолжал свой рассказ Юрьевский. Это тоже выдумка, легко опровержимая, так как Распутин познакомился с Варнавой, когда тот был уже в высоком духовном чине настоятеля монастыря.

Далее Юрьевский рассказывает семинаристам настоящие скабрезности, фантастические детали, не имеющие никакой документальной основы.

Кто был заказчиком этой истории - сегодня мы можем только предполагать. Но одно определенно ясно: она сильно способствовала развитию мифа о Распутине, внеся в него множество новых, неприличных деталей, ставших объектом самого широкого обсуждения. Следующим шагом в развитии этого мифа был переход от приписывания Распутину разврата на религиозной (хлыстовской) основе к разврату бытовому. Но это стали делать уже позднее, после 1914 года. Общественное сознание должно было привыкнуть к чудовищным деталям неслыханного разврата.

Можно понять реакцию Владыки Алексия на эти фантастические выдумки. Внимательно изучив их, собрав достоверные сведения и даже сам выехав на место, Владыко Алексий убедился, что доклад Юрьевского носит чисто клеветнический характер.

И когда Юрьевский пришёл к епископу Алексию, тот ему спокойно сказал: “А я, батюшка, тобой сочиненное дело в печь бросил, и оно сгорело”.

Чтобы прекратить клеветнические слухи, Алексий лично взялся за это дело, изучил материалы, затребовал сведения от причта Покровской церкви, неоднократно беседовал с самим Распутиным. По результатам этого нового расследования было подготовлено заключение Тобольской духовной консистории, разосланное многим высокопоставленным лицам и некоторым депутатам Государственной думы.

Вот это заключение:

“Заключение Тобольской духовной консистории о принадлежности Распутина к секте хлыстов. 29 ноября 1912 г.

По вопросу о принадлежности крестьянина слободы Покровской Тюменского уезда Тобольской губ. Григория Распутина-Новаго к секте хлыстов.

Преосвященный Алексий Епископ Тобольский, ныне почивший Экзарх Грузии, основательно изучил следственное дело о Григории Новом. Проезжая по Тюменскому уезду для обозрения церквей епархии, он останавливался в слободе Покровской и подолгу здесь беседовал с кр. Григорием Новым о предметах его веры и упования, разговаривал о нём с людьми его хорошо знающими дал ему возможность быть дважды у себя в Тобольске и здесь испытывал его религиозные убеждения. Из всего вышеуказанного Преосвященный Алексий вынес впечатление, что дело о принадлежности крестьянина Григория Распутина-Новаго к секте хлыстов возбуждено в своё время без достаточных к тому оснований и со своей стороны считает крестьянина Григория Новаго православным христианином, человеком очень умным, духовно настроенным, ищущим правды Христовой, могущим подавать при случае добрый совет тому, кто в нём нуждается.