В июне принят закон о создании федераль­ной службы занятости и за­кон о рефинансирова­нии задол­женности по жилищному кредиту. Да­лее по­следовал закон о кредитовании фермер­ских хо­зяйств, принесший облегче­ние фермер­ству, задав­ленному долгами.

Но самым важным и далеко идущим меро­прия­тием стал Закон о вос­становлении промыш­ленности НИРА (The National Industrial Recovery Act). Целями регулирования промышленности объ­являлись: обес­пе­чение "всеобщего благоден­ствия" путем коопера­ции между отдельными группами предпринимателей, путем достижения сотрудниче­ства между рабочими и работо­дателя­ми при содей­ствии правительства, устранения "разрушительной конкуренции", ведущей к сни­жению прибылей, подрыву деловой устойчиво­сти, сокращению инве­стиций и занятости.

Упорядочивание отношений между пред­при­ни­мателями и группами предпринимателей было реше­но добиться путем принудительного картели­рования про­мышленности. Для увеличе­ния занято­сти, повы­шения покупа­тельной спо­собности и ста­билизации товарного рынка раз­личные отрасли должны были ограничить се­бя "кодексами честной конкуренции". Предпо­лага­лось, что в каждой от­расли под наблюде­нием правительства можно будет остановить процесс снижения цен, выра­ботав строго определенные нормы производства и сбыта, определив уровень цен и условия коммерче­ского кредита. Группам промыш­ленников вменялось в обя­занность согла­совать с профсоюзами мини­мальные размеры зарплаты и максимальную про­должительность рабочего дня. Окончательное ре­шение по этим кодек­сам было в руках президента. Контроль за реализацией про­граммы НИРА возла­гался на созданную президентом Национальную админи­страцию вос­становления.

Принятый в мае 1933 года Чрезвычайный за­кон о помощи (ФЕРА) должен был закрыть од­ну из самых опасных пробоин. Полмиллиарда дол­ларов ассигно­вы­вались штатом для ликвида­ции угрозы голода и массо­вой пауперизации на­селения.

Основная масса законов начального перио­да "нового курса" была при­нята в чрезвычайной спешке, за первые три месяца пребывания Руз­вельта у власти. Это были сто дней, которые по­могли американскому капи­тализму избежать сво­его Ватерлоо. Самым важным итогом было то, что экономика прошла фазу кризиса, все призна­ки восстановления были налицо.

Но если в области восстановления деловой ак­тивности меры, принятые правительством, при­вели к улучшению, то в плане проблемы ка­саю­щейся миллио­нов людей, - проблемы занято­сти - достиже­ния были более скром­ными. Более того в 1940 году, незадолго до очередных прези­дентских выбо­ров безработных было больше, чем в 1931 году, в апогее краха. Только война спасла эконо­мику США от очередного спада и новой массовой без­работицы.

Законодательства первых "ста дней" во­преки за­явлениям о преоблада­нии в нем чисто экономиче­ских задач, призвано было прежде всего создать психологи­ческий перелом, внести успокоение, вы­пус­тить пар из котла, дав­ление в котором достигло критического пре­дела.

Рузвельту ближе всего была умеренная раз­но­вид­ность реформаторст­ва, которая к 1912 году выкристал­лизовалась в политической философии президентов Теодора Рузвельта и Вудро Вильсо­на, воплотив в себе идеи государственного регу­лирова­ния экономики и мо­дернизации правовых инсти­тутов в целях упорядочения под эгидой го­судар­ства социальных отноше­ний, ока­завшихся в ре­зультате неконтролируемого хозяйнича­нья ка­пита­ла на гране опасного кризиса.

Уловив решимость миллионов людей доби­вать­ся перемен, Рузвельт де­лает шаг на встречу их чаяниям, провозглашая знаменем националь­ной политики курс на реформы, но реформы по­степен­ные, верхушечные, устра­няющие только самые вопиющие проявления со­циального нера­венства и сохраняющие в неприкосно­венности устои.

Новый импульс для поворота от созерца­тель­но­сти и проволочек к поддержке самого ра­дикаль­ного в истории американского государства соци­аль­ного зако­нодательства, включая законы о соци­аль­ном страхова­нии, о трудовых отноше­ниях, о налого­обложении круп­ных состояний, о беспреце­дентном расширении прав профсоюзов дала новая предвыбор­ная кампания 1935 года. "Новый курс" претерпел новую эволюцию, стал еще более ради­кальным. Публичные выступления пре­зидента полны обличе­ний беспре­дельной алч­ности имущих классов и хищничества монополи­стов в духе са­мого низко­пробного популизма. Тем самым Рузвельт решал главную задачу бур­жуазного прогрессизма - под­чинить себе массы и удерживать их под контро­лем под­новленной двухпартийной системы.

Испытывая давление со стороны монополий и их прессы, Рузвельт тормозил осуществление провоз­гла­шенных реформ, предусмотрительно не связывал себя никакими жесткими обязательст­вами.

К концу третьего срока пребывания Руз­вельта на посту президента ре­акция и движение к контр реформе набрали силу. Одной из причиной этого был верхушеч­ный, элитарный характер ли­берализма, подчиненного всецело классовым ин­тересам буржуа­зии. Спонтан­ность, непоследова­тельность бы­ли его отличительной чертой, а бо­язнь почина демократиче­ских масс - ро­до­вым его при­знаком.

8. Новая международная ситуация - но­вые решения

В начале президентской карьеры Рузвельта его внешнеполитическая позиция была изоляцио­нист­ской. В Европе и на Дальнем Востоке уже суще­ствовали очаги новой мировой войны. Такая позиция президента была на руку гитлеровской Германии и милитаристской Японии, строивших свою глобаль­ную стратегию в рас­чете на нейтра­литет США, на их отказ поддер­жать уси­лия ми­ролюбивых держав в создании системы коллек­тивной безопасности. В 1935 году в США принят закон о нейтралитете к очевид­ной выгоде агрес­соров. США вместе с Англией и Францией разде­ли ответст­венность за содействие фашистской агрес­сии. В 1937 году принят закон об эмбарго на по­ставки оружия в Испанию, где шла схватка респуб­лики с фа­шистскими мятежниками и гер­мано-итальянскими интервентами. Внешняя по­лити­ка проводимая президентом подчинена глав­ной задаче - укреплению экономических и воен­но-стратегиче­ских позиций США на мировой арене.

Борьба за внешние рынки определяла заин­те­ре­сованность монополистических кругов США в полити­ке "экономического национализма", пред­полагавшей "свободу рук", не связанность между­на­родными обяза­тельства­ми, уклонение от коллек­тив­ных усилий по уре­гулированию между­народных конфликтов.

Держась в стране, как полагали в этих кру­гах, можно было с чувством морального превос­ходства на­блюдать за кровавыми драмами на Ев­ропей­ском и Ази­атском континентах и извлекать немалые бары­ши. Но Рузвельт понимал, что изо­ляционизм в современных ус­ловиях невозможен и поэтому для создания привлека­тельного имиджа и учитывая ширящееся в стране ан­тивоенное на­строение, прини­мал ограниченное участие в кол­лективных усилиях по укреплению мира.

Рузвельт не отказывал себе в удовольствии про­демонстрировать, что его отрицательное от­ноше­ние к попыткам взорвать мир остается не­измен­ным и что его правительство готово содей­ствовать усилиям Лиги На­ций в деле сохранения мира, но . не выходя за пределы чисто мораль­ного выра­жения своих симпатий и антипа­тий.