Документально доказать корыстный умысел в действиях самого Мамонтова следствию не удалось. На первом допросе, 18 сентября 1899 г., он сразу же признал, что, являясь председателем правления Московско-Ярославско-Архангельской дороги, в течение нескольких лет “неправильно расходовал денежные суммы указанной дороги” на нуж­ды Невского завода и содействовал “переводу долгов названного заво­да на двух директоров: на меня и Н. И. Мамонтова”, которым был от­крыт “многомиллионный кредит, обеспеченный паями “Товарищества Невского завода, не имеющими достаточной стоимости”77. Предумыш­ленного обмана и хищений здесь не было. Ведь и железная дорога до конца 1898 г. (до продажи большого числа акции Международному банку), и Невский завод находились почти целиком в собственности мамонтовской семьи. Предприятия были лишь юридически независимы­ми, а фактически существовала известная общность средств. Лишь тог­да, когда в управление Северной дорогой “внедрились” новые люди, дело стало приобретать криминальный оттенок. В этом суть всей “ма­монтовской эпопеи”.

Следствие закончилось в мае 1900 г., и дело было передано в суд. Савва Иванович, находясь под домашним арестом, пытался как-то при­вести в порядок дела, с разрешения властей ездил в Петербург для пе­реговоров с кредиторами. Дело же шло по накатанной колее, и 23 июня а Московском окружном суде началось судебное разбирательство. На скамье подсудимых оказался не только С. И. Мамонтов, но и его сы­новья Сергей и Всеволод, брат Николай, а также, два других члена правления: директор К. Д. Арцыбушев и начальник коммерческого от-. дела М. Ф. Кривошеий. Обвинителем был прокурор Московской судеб-;

ной палаты П. Г. Курлов, а защитником С. И. Мамонтова—известный “златоуст русской адвокатуры” Ф. Н. Плевако. На суде было сказано много лестных слов в адрес Саввы Ивановича. Причем никто (а по де­лу прошли десятки свидетелей) не сказал о нем ничего плохого, а Н. Г. Гарин-Михайловский даже сравнил подсудимого “с Фаустом во второй половине гётевской трагедии, где он создает жизнь на необитае­мом острове”78.

Содержание выступлений защиты и многих свидетелей сводилось к тому, что выявленные нарушения не были результатом злого умысла. Обращаясь к заседателям с последним словом, Мамонтов сказал: “Вы, господа присяжные заседатели, знаете теперь всю правду, так все здесь было открыто. Вы знаете наши ошибки и наши несчастья, Вы знаете все, что мы делали и дурного и хорошего — подведите итоги по чистой Вашей совести, в которую я крепко верю” 79. Процесс длился не­сколько дней, и 30 июня присяжные вынесли свой вердикт: не вино­вен80. После вынесения приговора, писал позднее Станиславский, “зал дрогнул от рукоплесканий. Не могли остановить оваций и толпы, кото­рая бросилась со слезами обнимать своего любимца” 8'.

Хотя коллегия присяжных не нашла в действиях Саввы Ивановича состава преступления и оправдала его, дело не было закончено. Требо-вали удовлетворения иски. Московский окружной суд 7 июля 1900 г. признал его несостоятельным должником, потребовал от него подписку “о несокрытии своего имущества и о невыезде из Москвы”. Было реше­но также опубликовать об этом объявление в газетах, “прибить к две­рям суда и вывесить на бирже”82. Имущество мецената пошло с молот­ка. Для реализации собственности потребовалось несколько лет. Все претензии были удовлетворены. Пострадавшим оказался лишь С. И. Ма­монтов. Как заметил Станиславский, “материального довольства он не вернул, но любовь и уважение к себе удесятерил” 83.

В конце 1900 г. Савва Иванович покинул свой дом на Басманной и поселился “в доме Иванова 2-го участка Сущевской части за Бутыр­ской. заставой, по Бутырскому проезду”84. Сюда еще в 1896 г. была переведена из Абрамцева его гончарная мастерская, организованная в 1889 году. В ней, совместно с Врубелем и мастером-керамистом ЭП. К. Ваулииым. изготовлялась художественная керамика, покрытая глазурью—майолика. На Всемирной выставке 1900 г. в Париже изде­лия мамонтовской мастерской были удостоены золотой медали ss. Вла­делицей мастерских художественных изделий “Лбрамцсио” в Москве была дочь Саввы Ивановича — Александра.

В небольшом деревянном домике у Бутырской заставы прожил Ма-

монтов последние годы. Сравнительно редко появлялся он на людях, жил замкнуто, общался с узким кругом родных и друзей. Потеряв многое, он сохранил до конца дней любовь к искусству, к людям этого

мира. Старые и новые друзья его не забывали. Приходили В. А. Се­ров, В. М. Васнецов, К. А. Коровин, В. Д. Поленов, В. И. Суриков. И. Э. Грабарь, С. П. Дягилев, Ф. И. Шаляпин и др. Сапва Иванович пережил многих своих друзей и близких. Скончался он 24 марта (6 ап­реля) 1918 г. и был похоронен в Абрамцеве.