5. 0 = – А– В –С (Все действующие лица – "там")

Одним из воплощений этой схемы служит встреча лирических героев "в цветнике":

И в тайную дружбу с высоким,

Как юный орел темноглазым,

Я, словно в цветник предосенний,

Походкою легкой вошла.

Там были последние розы .

1917 "И в тайную дружбу с высоким ."

"Цветник", о котором идет речь, это невидимый, "внутренний цветник", символ и образ "тайной дружбы".

Попутно заметим, что строения и растения – две основные формы, в которые воплощаются внутренние состояния лирической героини. Если это позитивные переживания, то появляется "небесный град" и/или "райский сад", а если негативные, то какие-то "слепые стены" и "черный сад":

Как будто все, с чем я внутри себя

Всю жизнь боролась, получило жизнь

Отдельную и воплотилось в эти

Слепые стены, в этот черный сад .

1942 Северные элегии. Вторая

6. С = –А –В (цветы – "здесь", а Он и Она – "там")

В "Романе с огнем" этой схеме отвечали встречи лирических героев в ночном городе – земном прообразе небесного Иерусалима. Одной из предпосылок реализации этой схемы послужило тождество Т = –С (тьма – это невидимый свет). Аналогом невидимой формы цветка служит его запах. Цветы в мире лирической героини пахнут другими городами и странами: "Мимоза пахнет Ниццей и теплом .", "И Азией пахли гвоздики .", но этого не достаточно для подобной реализации схемы. Цветы должны пахнуть не другим, а "иным миром". Единственный известный запах иного мира – запах тленья. Кроме того, запах цветка, как невидимая его форма, не противостоит цветку, как мрак – свету, а сопутствует ему. Все это заставляет искать новые ситуации для воплощения шестой схемы в "Романе с цветами". И такая ситуация появляется уже в раннем творчестве:

Цветов и неживых вещей

Приятен запах в этом доме.

У грядок груды овощей

Лежат, пестры на черноземе.

Еще струится холодок,

Но с парников снята рогожа.

Там есть прудок, такой прудок,

Где тина на парчу похожа.

А мальчик мне сказал, боясь,

Совсем взволнованно и тихо,

Что там живет большой карась

И с ним большая карасиха.

1913

Пространственной разметке "здесь" и "там" отвечает оппозиция "этот дом" и "тот" пруд. Цветы находятся "здесь" ("в этом доме"), а лирические герои – "мальчик" и "девочка"(?), либо у парников, либо на берегу пруда, т.е. "там", за пределами дома. Такое размещение отвечает шестой схеме и передает тот же смысл.

В "Романе с огнем" смысл этой схемы – счастливое соединение влюбленных в ином мире, "на небесах". В "Романе с цветами" на это соединение намекает упоминание "супружеской пары" – "большого карася" и "большой карасихи". Это зооморфная проекция "мальчика" и "девочки" в будущее, когда они вырастут и станут "большими". "Прудок", в котором живут "большие" рыбы, это "дом для рыб". Он как бы продолжает и одновременно замыкает серию из трех "домов", возвращая к первому. Первый – "дом для людей", с цветами и "неживыми вещами", уже покинут. Второй – "дом для овощей", тоже "нежилой": " .с парников снята рогожа". И только "прудок" обитаем, но его таинственная жизнь скрыта от глаз "парчевым занавесом" тины.

Совпадает не только общий смысл, но и "направление движения". В "Романе с огнем" движение начинается из "древнего города", который "словно вымер" и завершается перемещением в иной (небесный) мир. В "Романе с цветами" движение начинается из дома с "неживыми вещами" и завершается берегом пруда - границей иного (подводного) мира.

Упоминание цветов в этом произведении, да еще с акцентом на их "приятный запах", выглядит ничем не мотивированным. Но с учетом внутритекстового контекста можно высказать предположение, что автор решал задачу на конструирование ситуации воплощения шестого ритмического варианта семантического метра. Нельзя с уверенностью утверждать, что была поставлена именно эта задача, но нельзя и полностью исключить эту возможность.

Поэтическое творчество – это не только отклик на "злободневные события", но и решение специальных, не всегда явно сформулированных задач - композиционных, ритмических, колористических и т.п. В экспериментальной поэзии такие задачи ставятся в явном виде и предлагаемые решения достаточно очевидны. Но они возникают и без специального экспериментирования, в силу естественного "сопротивления материала".

Семантический ритм, как компонент ритмической организации произведения, если даже и не ощущается автором сознательно, будет предопределять выбор тем и сюжетов, подобно тому, как силлабо-тонический ритм предопределяет выбор слов и создавать свои специфические проблемы. Одна из них – полнота воплощения ритмических вариантов. Реализация редких комбинативно возможных вариантов семантического метра свидетельствует, что Ахматова уже в раннем творчестве, сознательно или бессознательно, создавала и осваивала эту ритмическую систему.

7. В = –А –С (Он – "здесь", а Она и цветы – "там")

Эта ситуация намечена как будущее событие:

И тогда из грядущего века

Незнакомого человека

Пусть посмотрят дерзко глаза,

И он мне, отлетевшей тени,

Даст охапку мокрой сирени .

1940 ПБГ. Решка, 16

Посмертное вручение цветов можно интерпретировать, в текстовом контексте, как запоздалое признание в любви. Во внутритекстовом же мы видим, что лирическая героиня не расстается с цветами и после смерти. Седьмая схема симметрична третьей, а в третьей это "цветы небывшего свиданья". Инверсия схемы превращает "небывшее" в будущее и возвращает Цветы в руки лирической героини.

8. В + С = –А (Он и цветы – "здесь", а Она – "там")

Намек на реализацию этой схемы присутствует в предыдущем примере. "Незнакомый человек" (Он) с "охапкой сирени" (цветы) первоначально размещался "здесь", а Она (лирическая героиня в виде "отлетевшей тени") – "там", т.е. подразумеваемая исходная ситуация отвечала восьмой схеме.

Эту же схему находим и в ранних произведениях:

И бледный, с букетом азалий,

Их смехом встречает Пьеро:

"Мой принц! О, не вы ли сломали

На шляпе маркизы перо?

<1912> Маскарад в парке

Пьеро с букетом азалий до встречи находился "здесь", а "маркиза", в которую он влюблен – "там" (в беседке). Ситуация, отвечающая восьмой схеме, и в этом случае представлена как предшествующая.