Истоки истории философии
Рефераты >> Философия >> Истоки истории философии

До самых глубин духа доходит различие языков. Китай­ский язык столь радикально отличается от западных языков, и не только по корням слов, но и по всей своей структуре, что здесь едва ли можно говорить об общем происхождении. Если же оно все-таки имело место, то процесс, который привел к этому различию, должен был быть таким длительным, что ги­потеза об общем происхождении из живой культуры, сложив­шейся на рубеже доистории в Центральной Азии, становится весьма маловероятной.

Совершенно различно и отношение к великим культурам древности более поздних культур. Греки и иудеи воспринима­ли их как нечто далекое и чуждое; они знали о них и сохраняли память о них, взирали на них с робостью и удивлением, но и с известным презрением. Индийцы более позднего времени ни­чего не знали о древних культурах, они полностью забыли о них. Китайцы осевого времени видели в великой культуре древности свое прошлое, продолжающееся без перерыва, без надлома, без ощущения нового (разве только в виде упадка);

они видели в ней идеализированные, подчас приближающиеся к мифу черты, созданный творческой фантазией образец.

Однако подлинного исторического движения в великих культурах древности не было. Тысячелетия, наступившие пос­ле изначальных грандиозных творений, были в духовном отно­шении сравнительно стабильным, не знающим движения вре­менем, но временем неотступно повторяющихся переселений народов из Центральной Азии, завоеваний и переворотов, взаимоуничтожения народов и их смешения — временем по­стоянного воссоздания древней, лишь прерываемой катастро­фами культуры.

Поэтому история этих тысячелетий изобилует событиями, которые, однако, еще не носят характер исторических решений человека.

V. ОСЕВОЕ ВРЕМЯ И ЕГО ПОСЛЕДСТВИЯ

Забегая вперед, мы уже дали характеристику осевого време­ни. Сделали мы это потому, что понимание его сущности имеет центральное значение для представления о мировой истории.

Для занятий философией истории осевое время является сферой самого продуктивного, плодотворного исследования.

Это время можно рассматривать как промежуточную фа­зу между двумя эпохами великих империй, как передышку, от­данную свободе, как облегченный вздох в сфере наиболее яс­ного сознания.

1. Структурирование мировой истории осевым временем

Осевое время служит ферментом, связывающим человечество в рамках единой мировой истории. Осевое время служит мас­штабом, позволяющим нам отчетливо видеть историческое значение отдельных народов для человечества в целом.

Глубочайшее разделение народов определяется тем, как они относятся к великому прорыву осевого времени.

Мы различаем:

1. Осевые народы. Это те народы, которые, последовательно продолжая свою историю, совершили скачок, как бы вторично ро­дились в нем, тем самым заложив основу духовной сущности чело­века и его подлинной истории. К этим народам мы относим китай­цев, индийцев, иранцев, иудеев и греков.

2. Народы, не знавшие прорыва. Прорыв был решающим по своему универсально-историческому значению, но не повсемест­ным событием. Ряд народов великих культур древности, сущест­вовавших до прорыва в осевое время и даже одновременно с ним, не были им затронуты и, несмотря на одновременность, остались внутренне чужды ему.

К осевому времени еще относится период расцвета египетской и вавилонской культур, хотя и с несомненными признаками позд­ней стадии. Обе они не знали преобразующей человека рефлек­сии: не испытали метаморфозы, соприкасаясь с осевыми народа­ми, и не реагировали на прорыв, который произошел вне сферы их непосредственного существования. Они остались, но существу, такими же, какими они были раньше в качестве предшествующих осевому времени культур, достигнув громадных успехов в области организации государственной и общественной жизни, в архитек­туре, пластике и живописи, в создании своей магической рели­гии. Однако все это происходило уже на стадии медленного уми­рания. Будучи в своем внешнем существовании подчинены новым силам, эти народы утеряли и свою внутреннюю культуру, которая в каждом отдельном случае перерождалась: в Месопотамии -- в персидскую, а затем в сасанидскую культуру и ислам; в Египте — в римскую и христианскую, позже в ислам.

Обе названные выше культуры — египетская и вавилонская — обладали всемирно-историческим значением, ибо, воспринимая их,отправляясь и отстраняясь от них, углубляясь в соприкоснове­нии с ними, утверждалась как культура иудеев, так и культура греков, заложивших основы Западного мира.

Древние культуры были вскоре почти полностью забыты и Вновь открыты только в наше время. Они потрясают нас своей грандиозностью, но вместе с тем остаются нам чуждыми — нас разделяет пропасть, разверзшаяся между нами из-за того, что они остались вне совершившегося прорыва. Китайцы и индийцы нам бесконечно более близки, чем египтяне и вавилоняне. Величие египетских и вавилонских творений в своем роде неповторимо. Однако все то, что нам понятно и близко, возникает в новую эру, созданную прорывом. В исчезнувших впоследствии подходах мы видим, особенно в Египте, удивительное предвосхищение, как будто 'ожидание близости прорыва, который так и не со­стоялся.

Основной, решающий для истории человечества вопрос таков: следует ли сопоставлять Китай и Индию с Египтом и Вавилоном и видеть их различие лишь в том, что первые сохранились до наших дней; или же надо исходить из того, что Китай и Индия своим участием в создании осевого времени сами совершили тот осново­полагающий переход, который приводит к их принципиальному от­личию от великих культур древности.

Еще раз повторяю: Египет и Вавилон можно сопоставить с Ки­таем на ранней стадии его истории и с культурой долины Инда третьего тысячелетия, но не с Китаем и Индией вообще. Китай и Индия близки Западу не только в силу того, что они существуют по сей день, но и в силу того, что они совершили прорыв в осевое время.

На этом следует кратко остановиться, подвергнув критике су­ществующие решения этого вопроса.

Издавна принято считать, будто Китай и Индия, в отличие от Запада, не имели подлинной истории. Ибо история означает дви­жение, изменение сущности, начатки нового. На Западе сменяют друг друга совершенно различные культуры: сначала это древне-азиатские и египетские, затем греко-римская и, наконец, германо-романская. Меняются географические центры, территории, наро­ды. В Азии же всегда остается нечто незыблемое; модифицируясь только в своем явлении, погружаясь в глубины катастрофических потрясений, оно все время вновь возникает на неизменной основе, вбчно тождественное самому себе. При такой точке зрения склады­вается представление, что к востоку от Инда и Гиндукуша царит не знающая исторического развития стабильность, к западу же— динамическое движение истории. Тогда резкая граница меж­ду великими культурами должна проходить между Персией И Индией. До Инда европеец может еще считать, что он находит­ся в Европе, утверждает лорд Эльфинстон (которого цитирует Гегель) (12).

Утверждение такого рода объясняется, как мне кажется, исто­рической ролью Китая и Индии в XVIII в. Лорд видел условия сво­его времени, а совсем не Китай и Индию в их подлинном целостном значении. В то время обе эти страны достигли самого глубокого упадка.


Страница: