Дополненная западноевропейской ученостью и культурой, эта дифференциация была унаследована обществом XVIII в. от старомосковских представлений: «Всяк сверчок знай свой шесток».

Однако признание равенства между всеми представителями сословия было большим шагом вперед, проделанным благодаря петровским усилиям по вестернизации и просвещению общества, а также под влиянием Манифеста 1762 г.

Невозможно представить себе боярина Шереметева и представителя захудалых (по тогдашним понятиям) Новосильцевых в XVII в. общающихся на равных.

Но при этом было немало критериев принадлежности к полноправным членам общества. Не всякий дворянин мог быть принятым во всех домах и пользоваться славой честного человека.

Одним из существенных препятствий к вхождению в свет был мезальянс. Не случайно богач, генерал-адьютант, сенатор и камергер граф Николай Петрович Шереметев не мог ввести в свет свою супругу Прасковью Ковалеву-Жемчугову, по происхождению крепостную крестьянку.

Трудно было снискать расположение общества и тем, за кем тянулась какая-либо «история». Графиня Мария Григорьевна Разумовская (урожденная княжна Вяземская) развелась с князем А.Н.Голицыным и вышла за одного из видных московских бар, графа Льва Кирилловича Разумовского. Толки и пересуды по поводу этого брака были прекращены только тогда, когда в 1809 г. Александр I пригласил Марию Григорьевну на танец, назвав ее «графиней».

В то же время свет легко прощал бретерство, шулерство, растрату казенных средств.

Обладая огромными состояниями, московские «тузы» вели открытую и хлебосольную жизнь, принимая у себя по несколько сотен человек. Многие отстраивали огромные дворцы, разводили сады с «диковинами», содержали домашние и усадебные театры. Немалые пожертвования уходили и на благотворительность.

Известный своим огромным богатством и невероятными чудачествами наследник петровских горнозаводчиков Прокофий Акинфиевич Демидов (1710—1786) пожертвовал на нужды московского Воспитательного дома более миллиона рублей, на здание Московского университета — 10 000 рублей, на стипендии неимущим студентам — 20 000 рублей, на народные училища — 100000 рублей. В 1772 г. им было открыто в Москве Демидовское коммерческое училище при Воспитательном доме, существовавшее на проценты с его капитала, — первое в России учебное заведение в области коммерческого образования (в 1800 г. переведено в Петербург, где действовало под названием Петербургского коммерческого училища).

Демидов создал в Москве Ботанический сад, устроил сады за Покровкой и возле Донского монастыря (впоследствии — часть Нескучного сада).

Чудачества и эксцентричность Демидова проявлялись даже в том, как выглядел его выезд. Как и другие вельможи, Демидов выезжал цугом — в карете, запряженной шестеркой лошадей. При этом две передние и две задние лошади были маленького роста, а средняя пара — несоразмерно большого. Форейтор большой лошади был карлик, форейтор маленькой — великан, и ноги его волочились по земле. Лакеи были одеты в странные ливреи — одна половина была расшита золотыми галунами, другая были из сермяги; на одной ноге был надет лакированный туфель, на другой — лапоть.

Демидов был погребен на кладбище Донского монастыря, за алтарем большого собора. Ныне его усыпальница частично разрушена, утрачены доски с эпитафиями и элементы декора.

Не менее знаменит был в Москве граф Алексей Григорьевич Орлов-Чесменский (1737—1808) — знаменитый сподвижник Екатерины II, победивший турок при Чесме и захвативший в Италии самозваную дочь императрицы Елизаветы Петровны.

Орлов жил в обширном доме в Нескучном саду на берегу Москвы-реки, возле Донского монастыря, и славился своим богатством, роскошью и хлебосольством, принимая по воскресеньям от 150 до 300 человек.

П.И.Страхов так описывал появление Орлова на улицах Москвы: «И вот молва вполголоса бежит с губ на губы: “Едет, едет, изволит ехать”. Все головы оборачиваются в сторону, к дому графа Алексея Григорьевича; множество любопытных зрителей всякого звания и лет разом скидывают шапки долой с голов, а так, бывало, тихо и медленно опять надевают на головы, когда граф объедет кругом.

Какой рост, какая вельможная осанка, какой важный и благородный и вместе с добрый, приветливый взгляд! Такое-то почтение привлекал к себе любезный москвичам боярин, щедро наделенный всеми дарами: и красотой, и силой разума, и силой телесной».

Орлов был силачом, гнул подковы и свертывал узлом кочергу. В Москве он участвовал в кулачных боях на льду Москвы-реки — в одном из самых популярных развлечений москвичей еще со Средневековья.

Нескучный сад при Алексее Орлове был любовно обустроен, разбит на множество дорожек, украшен беседками и купальнями. Там же устраивались людные карусели — конные состязания, участники которых метали на скаку кольца и рубили головы картонным туркам и рыцарям.

В 1785 г. граф организовал в Москве первые скачки, выписав лучших скакунов из Англии и Аравии. Широко известны заслуги Орлова в развитии отечественного коннозаводства, ознаменовавшиеся созданием особой породы орловских рысаков.

В имении Орлова разводились почтовые голуби, особые бойцовые гуси, а также канарейки. Граф был любителем и псовой охоты и сам вел родословные своих собак.

После смерти хозяина Нескучный сад запустел и сделался местом гуляния уже не дворянства, а купечества, мещан и цеховых. Люди «из общества» теперь боялись показываться в Нескучном.

Николай I купил Нескучное у дочери Орлова, Анны Алексеевны, приказал закрыть там трактиры и изгнать цыганские таборы, после чего гуляния переместились в Марьину рощу и другие места.

Московская промышленность и торговля

XVIII век отмечен бурным развитием отечественной промышленности и коммерции. Одним из крупнейших центров этого движения стала Москва.

Еще во второй половине XVII в. в окрестностях Москвы стали возникать дворцовые мануфактуры, бумажные мельницы и стекольные заводы. В ходе формирования при Петре I системы промышленности, работавшей на военные нужды, на долю Москвы выпало создание предприятий легкой промышленности, в первую очередь текстильной и мануфактурной. Эта специализация сохранялась вплоть до начала XX в.

Первой мануфактурой, возникшей в Москве при Петре I, был новый Хамовный двор, построенный в 1696—1697 гг. на берегу Яузы, в селе Преображенском.

Там впервые использовалась энергия воды для толчения пеньки, для чего на Яузе возвели большую плотину. Это предприятие быстро развивалось. Если в 1700 г. на Хамовном дворе было 10 станов, то в 1710 г. их насчитывалось уже 180. Росло и число рабочих: в 1710г.— 400 человек, а в 1719 г. — 1362 человека. К тому году число станов выросло до 383, а выработка разных полотен (в основном парусины) составила около 180—190 тысяч аршин.

Почти одновременно под Даниловым монастырем был основан канатный завод. Он был существенно меньше Хамовного двора. В разное время на канатном заводе работало 35—40 человек.

В 1712 г. при Хамовном дворе был основан второй канатный завод. Благодаря усилиям этих небольших предприятий русский флот был полностью обеспечен канатами, качество которых признавалось высоким и в Западной Европе. Продукция этих заводов в значительных количествах шла на экспорт.