Кризис на Корейском полуострове, длящийся уже более полувека, породил не только проблему разделенного границей одного народа, но и взаимный терроризм двух суверенных и независимых корейских государств - Корейской На­родно-Демократической Республики (КНДР) и Республики Корея. Так, по информации США и Южной Кореи, в 80-е го­ды агенты спецслужб КНДР совершили серию террористи­ческих актов в отношении собственности Республики Корея и ее дипломатов. В августе 1983 года ими была предпринята не­удачная попытка убийства президента Кореи Чон Ду Хвана, находившегося с визитом в Бирме. Спустя несколько меся­цев, в октябре того же года, северокорейская спецслужба ор­ганизовала взрыв бомбы в столице Бирмы Рангуне, унесшей жизни шести видных политических деятелей Южной Кореи. В ноябре 1987 г., по утверждению властей Республики Корея, северокорейские агенты взорвали авиалайнер национальной авиакомпании КАЛ (Корейские авиалинии) рейса 858. В ре­зультате взрыва авиалайнера погибли все 115 пассажиров и членов экипажа, находившихся на его борту. КНДР оказыва­ла помощь, в том числе в виде поставок стрелкового оружия, взрывчатки и диверсионной подготовки иностранных граж­дан в своих учебных центрах, различным международным террористическим организациям и движениям в Латинской Америке, Африке и Юго-Восточной Азии, включая маоис­тскую Новую народную армию, борющуюся с властями Фи­липпин. По данным Госдепартамента США, в марте 1996 году кампучийскими властями был арестован один из уцелевших руководителей «Коммунистической лиги - Фракция крас­ной армии» Йошими Танака, пересекавший пост погранич­ного контроля в столичном аэропорту в составе группы севе­рокорейских.

В 70-90-е годы ХХ века практика государственной поддерж­ки международного терроризма находила свою реализацию и на Африканском континенте. Она была неотъемлемым эле­ментом внешнеполитического курса ЮАР направленного на обеспечение безопасности режима апартеида путем дестаби­лизации политического и экономического положения «прифронтовых» (соседних) стран. В списке получателей разнообразной помощи, от государственных структур ЮАР значились Национальный фронт освобождения Анголы (ФНЛА) и Национальный союз за полную независимость Анголы (УНИТА), а также Мозамбикское национальное со­противление (РЕНАМО). Она включала предоставление учебно-тренировочных баз на южноафриканской террито­рии, направление инструкторов из числа военнослужащих и служб безопасности ЮАР, поставки вооружений и боеприпа­сов, снабжение обмундированием и предоставление финансо­вой помощи. Упомянутые антиправительственные движения, выступавшие за свержение законно избранных правительств своих стран, вели интенсивную диверсионно-террористичес­кую деятельность, мишенями которой становились различ­ные органы власти, государственные чиновники и полити­ческие деятели, военнослужащие правительственных войск и полицейские. Важным компонентом их «освободительной» борьбы было запугивание местного населения с целью демо­нстрации беспомощности официальных властей и принуж­дения жителей подчиниться порядкам, устанавливаемым повстанцами. Естественным результатом этого стал тот факт, что жертвами террористических кампаний, развязанных эти­ми группировками, сформированными, как правило, на этноплеменной основе, становилось мирное население. Бо­лее того, объектами устрашения являлись международные организации и их сотрудники.

Таким образом, практика государственной поддержки международного терроризма последней четверти ХХ века отражала разобщенность мирового сообщества и стремление многих государств использовать тайные рычаги силового воздействия с целью решения конфликтных ситуаций в отно­шениях с соседними странами или реализации своих регио­нальных или геополитических амбиций. Губительный подход деления международных террористов на «своих» и «чужих» привел к тому, что это явление приобрело самостоятельное мировое значение. Оно подвело человечество к грани его то­тальной зависимости от воли хорошо координированного и самодостаточного международного сообщества привержен­цев насильственных действий, нашедших свое место в жиз­ни и не желающих возвращаться в лоно «демократических» институтов урегулирования возникающих конфликтных си­тyaций. Это тем опаснее, что многие из стран, уличенных в государственной поддержке международного терроризма, имеют доступ к химическому и биологическому оружию, ко­торый включает производство этого оружия и его отдельных компонентов.

3. Терроризм как преступный бизнес

ХХ век убедительно доказал, что, какую бы политическую мотивацию ни выдвигали теоретики международного терро­ризма, его подоплека всегда носит экономический характер. Конечной целью международного терроризма является изме­нение экономических отношений в обществе и перераспре­деление собственности. В последнее время терроризм все больше и больше обнаруживает себя как средство борьбы за обладание углеводородными сырьевыми ресурсами.

Достаточно проследить вековую историю леворадикаль­ного движения, чтобы убедиться в том, что ему внутренне присуща такая функция, как «экспроприация собственно­сти». Любая деятельность, в том числе политическая, всегда требовала финансовых затрат и, следовательно, поисков ис­точников денежных средств. Ограбление банков, магазинов и складов, т. е. посягательства на собственность - государ­ственную или частную, было достаточно распространенным явлением в практике революционных террористических групп не только в России, но и в Европе, Северной Америке начала прошлого столетия. Подтверждает это «успешная» деятельность боевых дружин большевиков и боевой органи­зации партии социалистов-революционеров. Столь же реши­тельный настрой на изъятие чужих финансовых средств де­монстрировали анархистские группы в различных странах мира, например во Франции и Италии.

Во второй половине ХХ в. приверженцы революционного насилия продолжали эту традицию, которая прослеживается во многих странах Западной Европы. Так поступали терро­ристы западногерманских «Движения 2 июня», «Революци­онных ячеек» или Фракции Красной Армии. В одном только 1971 году суммарная стоимость изъятых РАФ у «эксплуататоров» средств составила 2 млн. марок). Боевики французского «Пря­мого действию» за 1979-1981 гг. революционеры» пополнили ограблениями бюджет своей организации на 100 млн. фран­ков. Аналогично действовали португальские «Народные си­лы 25 апрелю», галисийские маоисты из испанской «Группы патриотического антифашистского сопротивления 1 октяб­ря». Практика «экспроприации экспроприаторов» пришлась по вкусу и итальянским леворадикальным организациям, в числе которых «Партизанские группы действия» и «красные бригады». Следует отметить, что итальянские террористы, вероятно, были самыми целеустремленными и настойчивы­ми среди своих западноевропейских единомышленников. Всего за одиннадцать лет (1972-1982) им удалось мобилизо­вать на свою революционную деятельность около 200 млн. долларов. Не отставали от них радикальные сторонники ле­вых идей в США, в латиноамериканских и азиатских странах.