Из комментария авторов к 3 пункту выясняется, что несмотря на значительную либерализацию в деле организации бизнеса, наличие громоздкого бюрократического аппарата все еще сильно тормозит этот процесс. Так, для организации производственной единицы в настоящее время предприниматель должен получить 12 лицензий, а экспортер–8. Все это порождает коррупцию, взяточничество, ограничивает возможности экономического роста.

Вновь, как и в программах правительства, ставится вопрос о сокращении дотационных выплат государственным предприятиям. Однако весьма показательно, что авторы программы, исходя из реалий иранского исторического опыта, считают необходимым даже при переходе к рыночной экономике оказывать государственное содействие промышленности, но делать это не в виде прямых дотаций, а путем совершенствования инфраструктуры, что может снизить производственные затраты.

Изучение предложенной программы позволяет говорить и о том, что объявленный еще при правительствах Рафсанджани курс на обеспечение хозяйственной самостоятельности предприятий не обеспечивает полной самостоятельности не только государственных, но и частных компаний. Стремление создать сильную социальную защиту для трудового населения, похвальное само по себе, в определенных экономических условиях начинает становиться тормозом для организации эффективного производства, так как по действующему трудовому законодательству предприниматель крайне ограничен в распоряжении трудовыми ресурсами и по существу не заинтересован во внедрении передовых, но трудосберегающих технологий. По мнению составителей антикризисной программы, действующее трудовое законодательство, ограничивая права предпринимателей в размерах необходимой рабочей силы и ее оплаты, увеличивает долю инвестиционного риска и снижает предпринимательскую активность.

Наиболее радикальными, с точки зрения перехода к рыночной экономике, являются пункты о необходимости приватизации банков, страховых компаний, отказ от регулирования процентных ставок и валютного курса. Не обошли авторы программы и требование включить в процесс приватизации компании, находящиеся под опекой общественных институтов, под которыми, безусловно, прежде всего имеются в виду исламские фонды. Выполнение этих направлений программы по существу сделает иранскую экономическую систему с точки зрения ее производительных механизмов более адекватной современным экономическим моделям. При этом приближаются к общемировым и некоторые из распределительных функций, таких как трудовые отношения и налоговая политика. Однако говорить о полном принятии норм мировой экономики даже в этой весьма радикальной для Ирана программе мы не можем. Например, предлагаемая норма продажи акций банков в руки отдельного лица или одного юридического лица, представленного группой лиц, не должна превышать 10%. В разработанном законе о банкротствах вводится норма защиты активов обанкротившейся компании, чтобы сохранить ее как экономическую единицу.

Предложенная антикризисная программа, как считают ее авторы, является комплексной, каждый из ее пунктов имеет абсолютно одинаковый с остальными приоритет, и положительный эффект может быть достигнут при ее принятии и выполнении в целом.

На наш взгляд, изучение этой программы является прежде всего свидетельством эволюции теократического режима, попыткой применения в условиях исламского правления современных экономических моделей. Тот факт, что эта программа, хотя во многих своих чертах и схожа с антикризисной программой Мохаммада Хатами, не стала официальной программой, еще не означает того, что Иран отстает от общемировых тенденций. Отказ от выполнения предложенной программы, конечно, в данной ситуации осложняет отношения Ирана с Мировым банком, однако позволяет ему контролировать социальную ситуацию в этот кризисный для страны период. Правительство, не отказавшись от идей рыночного хозяйства, приватизации промышленной государственной собственности, даже инфраструктурных объектов, продолжает пытаться сохранить сильные рычаги государственного влияния на экономику. Эта осторожная позиция, возможно, и является оптимальной в данных условиях, особенно в свете кризисов в странах Юго–Восточной Азии и августовского кризиса в России. Даже среди американских исследователей начинает формироваться иной, нежели еще в последние годы, подход к возможностям создания единой мировой экономической системы. Многие из ученых начинают сомневаться, что либерализация рынков, свободные потоки капиталов сами по себе способны обеспечить разумную социально–экономическую политику и помогут избежать нарушений социального порядка в странах, вставших на путь рыночных реформ. Опыт Индонезии и Филиппин достаточно наглядно показал уязвимость экономик, ориентировавшихся не столько на национальные, сколько на мировые ценности и интересы. В этом отношении характерно высказывание ДэниРодрика, профессора международной политэкономии в Школе управления имени Джона Ф.Кеннеди Гарвардского университета, который признал, что «любой набор правил функционирования мировой экономики, осененный святым Граалем глобального капитализма – таким был бы, например, режим полной свободы торговли, – непременно вызовет горькое разочарование. Гораздо продуктивнее стремиться к тому, что прекрасно зарекомендовало себя в прошлом и все еще достижимо, – к режиму мирного сосуществования национальных капитализмов».

Особенностью экономического развития Ирана, по крайней мере за последние два века, были периодические попытки реформирования сверху. Иран не столько последовательно наращивал свой экономический потенциал, сколько неоднократно пытался делать экономические рывки, стараясь догнать передовые страны. И каждый раз, несмотря на приобщение к мировому опыту, в стране создавался свой особый тип капитализма. При этом каждый период значительно отличался от другого. Сам факт смены, причем почти всегда конфликтной, этих периодов (а не в виде естественного перетекания в результате эволюции) является свидетельством того, что иранское общество находится пока в стадии построения основ своего «иранского капитализма», который мог бы совершенствоваться в дальнейшем и без социальных взрывов. Более удачным термином, особенно для общества, претендующего на поиск собственного пути развития, является термин «иранская модель». В наши дни такой опыт по построению этой национальной или «иранской» модели происходит в условиях теократического государства. Разновариантность разрабатываемых в последние годы экономических программ, в том числе и программа, предусматривающая ограничение непосредственного участия государства в экономике, отнюдь нельзя трактовать однозначно как «размывание» исламского содержания режима, поскольку ислам, в отличие от других религиозных школ, обладает весьма широким и крайне разнообразным набором мер управления жизнью общества. При этом понятие «фундаментализма» не исключает и способности шиитских представлений к эволюции. В этом отношении весьма интересным представляется тезис, содержащийся в статье известного иранского историка и исследователя проблем революций М.Д. Ноурузи «Роль ислама в подготовке и победе иранской революции», который говорит о «гибкости, присущей исламскому религиозному учению, позволяющей ему варьировать свои возможности в зависимости от процесса общественного развития». Проанализированная выше одна из программ экономического развития представляется весьма интересной с точки зрения богатства палитры тех красок, которые, возможно, и составят образ.