СОДЕРЖАНИЕ

ВВЕДЕНИЕ

1. Г.А.Товстоногов и БДТ

2. Русская классика в БДТ им.Горького

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

ВВЕДЕНИЕ

Театр XX века своими успехами во многом обязан рус­ской классической прозе. Большой мир классики пришел на сцену необычайно раздвинув ее духовные горизонты. Серьезный вклад в освоение классики внесен и Ленин­градским академическим Большим драматическим театром им. М.Горького. Более того, именно это репертуарное русло особенно важно в его творчестве, и многие его достиже­ния общеизвестны.

БДТ и был задуман как трибуна классики, и название «Большой» получил в соответствии с размахом своей ре­пертуарной программы. В постоянной экспозиции музея БДТ хранится пожелтевшая страничка, где один из учре­дителей театра писал: «Не случайность ли, что Большой драматический театр начал свою жизнь работой над клас­сическим репертуаром? Нет, не случайность. Мы были убеждены, что показом зрителю геройства, доблести, вер­ности, беззаветной любви, дружбы — элементов, из кото­рых должен выковаться новый, свободный человек, мы способствуем формированию этого нового человека и тем самым определяем роль искусства в строительстве новой жизни. Лучшим материалом для нашего показа мы счи­тали образцы мировой литературы, вот почему первые го­ды своего существования Большой драматический театр работал только над классическим репертуаром».

Эта традиция не заглохла до сих пор. Всё новые классические про­изведения появляются на афише театра, обнаруживая ши­роту его творческого диапазона.

И конечно же вся творческая жизнь БДТ им. Горького неразрывно связана с именем великого режиссера Георгия Александровича Товстоногова.

1. Г.А.Товстоногов и БДТ

С 1956 г. и до конца жизни Георгий Александрович Товстоногов был главным режиссером Большого драматического театра им.Горького, который любители театра прозвали просто Товстоноговским и который теперь носит его имя. Замечательный режиссер поставил немало блестящих спектаклей. Именно под его руководством БДТ стал одним из лучших театров страны. Товстоногов в БДТ это целая эпоха театрального искусства не только в Петербурге, но и в стране. Незабываемые спектакли, на которые почитали за счастье купить билеты за 30 коп. на последний ярус с "нагрузкой" в 2 руб. 30 коп. на спектакль в "Музкомедию"[1].

Постановки Товстоногова гениальны: школьное зачитанное "Горе от ума" зрители смотрели с замиранием сердца; рыдали над "Идиотом"; не забудутся "Три мешка сорной пшеницы", "Холстомер", "Трехгрошовая опера", "Еще раз про любовь".

Великая заслуга Товстоногова также и в том, что он донес до зрителя бесценный дар русской литературной классики в своей товстоноговской интерпретации создавая таким образом классику театральную. На сцене БДТ им.Горького Товстоноговым были поставлены пьесы: «Идиот», «Егор Булыче и другие», «Дачники», «Горе от ума», «Варвары», «Мещане», «Три сестры», «Вишневый сад», «Иркутская история» и другие.

БДТ им. Горького был насущной духовной потребностью. Тысячи ленинградцев осаждали каждый вечер сероватое здание на Фонтанке, 65 в поисках лишнего билетика.

Особый восторг и поклонение вызывал "Идиот" Ф.Достоевского в авторской инсценировке Г.А.Товстоногова. Принято думать, что это был, по большому счету, театр одного актера, Иннокентия Михайловича Смоктуновского. Это не так. Тогда, в начале шестидесятых, в БДТ творил великолепный ансамбль стариков, больших артистов БДТ, которые естественно и живо вписались в режиссерский замысел и как бы помогли Смоктуновскому, подали его крупным планом, потому что в полифонии этого грандиозного спектакля играли тему совсем иную, чем главный герой, и были на месте.

Замечательным хлыщом и карьеристом, бездушным и алчным эгоистом до мозга костей являлся зрителю Стржельчик -- Ганя Иволгин, воплощение пореформенного российского воинствующего индивидуализма. Он был красив красотой порочной и отталкивающей, и сам он был порочен во всем – в движениях, походке, вкрадчивом голосе. Порочны были его глаза, въедливые и постоянно что-то выискивающие, порочны были даже его уши. Он замечательно оттенял Мышкина-Смоктуновского. Это были две бездны. Бездна бескорыстия и бездна корысти. До сих пор я слышу его крик в третьей картине спектакля, после того как он привел князя в свой дом на постой, во время семейного скандала, -- он тогда влепил Мышкину пощечину, предназначавшуюся вовсе не ему: "Да не лезьте вы, идиот!" Это было по-настоящему страшно: важный вид Гани, псевдоблагородный лик, и из-под петербургского лоска на мгновение вдруг вылезало шершавое животное.

Очень представителен и даже в чем-то аристократичен был генерал Епанчин-Софронов, расчетливый, хитрый, человек с двойным дном, ласково-обходительный и черствый одновременно. От него веяло холодом Петербурга. Верилось, что он генерал. Выправка у него была подлинно генеральская. Ольга Казико в роли его жены – совершеннейший шестидесятилетний эгоистичный ребенок. И, конечно, Лариков в роли Иволгина-старшего. Здесь на мгновение возникал истинный трагизм. Лариков вообще был артист драматического дарования. Большой, видный из себя, он был пронзительно несчастен и вызывал сочувствие.

Порывистый, дерзкий Рогожин Е.Лебедева, Н.Ольхина и Н.Василькова -- Настасья Филипповна. Это был еще додоронинский вариант .

"Варвары" – спектакль, поставленный Товстоноговым также о страстях человеческих. "Варвары" - непревзойденное и на сегодня прочтение горьковской пьесы, где все вместе -- и Лебедев, и Луспекаев, и Стржельчик, и Доронина, и Шарко, и Кузнецов -- объединялись ради снова-таки щемящей ноты сочувствия человеку. Они все играли свое, каждый по-разному -- Монахов, Черкун, Цыганов, Надежда -- и молодые, которых пытались развратить инженеры. Но все вместе сливалось в одну щемящую ноту отчаяния от свинцовых мерзостей жизни и оттого еще, что русские люди так трагически не умеют быть счастливыми.

Тема эта, подхваченная Горьким у Чехова, приобретала в спектакле Товстоногова характер главенствующий. Недаром иные критики упрекали режиссера в том, что тот поставил скорее чеховский, чем горьковский спектакль.

И что самое прекрасное, спектакль был о страстях человеческих, где у каждого персонажа была своя правда, своя боль, свой порыв. Стржельчик был, во-первых, легким, ни в чем не уверенным, даже растерянным, что ли. Он много пил, но пил как-то не по-русски, скорее, по-французски, мелкими глотками, ему не очень интересны были эти пещерные, с его точки зрения, российские обыватели, он походя развращал их, а мысли его были далеко. И он откровенно завидовал Черкуну-Луспекаеву, в которого так сильно была влюблена Надежда. Ему хотелось эту женщину самому, и он прикладывал гигантские усилия к тому, чтобы не стать смешным и чтобы ему не отказали.

Актер что-то недосказал, и это пошло на пользу и характеру, и спектаклю – и в этом также проявляется великий талант режиссера. И потом, Цыганов-Стржельчик был аристократ, а Цыганов-Зубов из разночинцев вышел, поэтому его конфликт с жизнью был куда более драматичным, чем у Стржельчика. Цыганов -- один из самых ярких и запоминающихся характеров Владислава Игнатьевича.