Теоретически Россия имела шанс избежать крушения монархии и становления на тоталитарный путь даже при всех неблагоприятных фундаментальных условиях своего развития в начале XX в. (отставание, форсированные темпы, маргинализация, революционное движение и т.д.). Но вступив в столь масштабную затяжную войну, страна фактически оказалась обречена и на революционный хаос, и на тоталитарный выход из него. Правый тоталитаризм (или близкая модель) был, вероятно, предпочтительнее, так как не ломал бы основ жизненного уклада всей страны, позволил бы сохранить социо-культурную преемственность (хотя и не содержал потенциала экономического рывка, которым обладал большевизм). Но этот вариант не выдержал конкуренции с большевистской альтернативой - ни в период между февралем и октябрем 1917 г. (задавлен "демократами" и "центристами"), ни в период гражданской войны (обескровлен соперничеством "белых" сил и не принят маргинализированной социальной российской почвой, требовавшей более сильных и близких себе вариантов).

Большевики оказались у власти не случайно. Не они навязали России тоталитарную "советско-коммунистическую" модель, а Россия через них реализовала огромный, накопленный к 1917 г. (и далее) тоталитарный потенциал, который явился результатом сложных базисных, фундаментальных общественных процессов и ситуационных социальных явлений. Породив большевизм в ситуации начала XX в., Россия приняла его как политического выразителя своих интересов. Но это одновременно означало принять тоталитаризм, ибо он генетически восходит к радикальным течениям (левым и правым). То, что содержалось в партийной потенции, то есть тоталитарность, в обществе реализовывалось постепенно, как их соединение, взаимодействие. Полупатриархальная и маргинализированная Россия использовала "под себя" марксистские теоретические догмы, которые были либо отброшены, либо трансформированы применительно к текущим задачам общества (и государства) маргиналов.

Большевизм представлял собой леворадикальное течение, сформировавшееся на российской почве в рамках марксистской идейной традиции. От марксизма большевизм взял идеи классовой борьбы, диктатуры пролетариата, мировой пролетарской революции. От российских условий - радикализм, свойственный маргинализирующемуся обществу. Большевики не были, вопреки их утверждениям, партией рабочего класса - ни по своему социальному составу, ни по выражению социальных интересов: "цвету" рабочего класса, квалифицированным рабочим, они принесли только резкое ухудшение положения. Большевики были партией прежде всего городских маргиналов. За этим "аморфным" термином, тем не менее, стоит вполне конкретная социальная - и социально-психологическая - категория. Это люди, вымытые, выброшенные, вытесненные из традиционной социальной среды самыми различными процессами, оказавшиеся на перепутье и на обочине. Урбанизация, особенно на начальной и средней ее стадиях, и тем более осуществляющаяся высокими темпами, кардинально разрушает старые общественные структуры, создавая "человека на перепутье", дезадаптированного и дезориентированного. Урбанизация обеспечивает новое структурирование общества, однако огромные слои населения не успевают в него "вписаться", остаются маргиналами. Обычно среди таких людей формируются радикальные политические идеи, находящие отклик и получающие популярность, опять же, преимущественно у маргиналов.

Ключ к победе большевиков заключался в том, что они к 1917 г. оказались наиболее организованной и целеустремленной партией, нацеленной на взятие власти, и между февралем и октябрем максимально использовали шанс, данный и историческим процессом (в том числе урбанизацией), и конкретной ситуацией. Их политическая организация оказалась тем инструментом, который обеспечил тоталитарное структурирование уже распавшегося общества. Их маргинальная идеология оказалась наиболее адекватной социальной маргинализированной почве. Большевизм явился тем единственным катализатором, который обеспечил процесс воссоздания сильного государства из образовавшейся к 1917-1918 гг. и доминировавшей маргинальной среды.

Большевизм не оставался неизменным ни до, ни после октябрьского переворота. До революции 1917 г. шла постоянная его трансформация прагматического плана, то есть отход от идейных марксистских истоков, подчинение "фундаментальной" концепции конкретным задачам борьбы за власть в российских условиях. "Высокие" теоретические цели подчинялись практическим зигзагам в политике, стратегия - тактике политического выживания в стране, неимоверно далекой по своим социальным характеристикам от условий, которые классическая марксистская доктрина рассматривала как благоприятные для своего практического воплощения. Все было подчинено именно захвату власти. Но реализация этой цели означала глубокую трансформацию большевизма, сохранявшего марксистскую оболочку, но утратившего ее "дух".

Советская, большевистская Россия наследовала объективно стоявшие перед страной государственные задачи царской империи. Но почему именно большевизм оказался во главе страны и решал их своими методами? Ответ пытаются искать в ситуационных факторах (социальный хаос 1917 г., политическая несостоятельность других, либеральных и демократических партий, тактическая изощренность лидеров большевиков, и т.п.). Все это так. Однако данных объяснений недостаточно. Ведь не случайно большевики смогли "поступиться принципами", принять многие чуждые себе, но популярные в массах лозунги, а потом неоднократно "примеряться к массе", следуя за ее настроениями и требованиями и меняя "политическую линию". Страна была маргинализирована фундаментальными общественными сдвигами, главным из которых являлась урбанизация, а также ситуационными факторами. Но ведь большевики как леворадикальная партия и являлись политической организацией маргиналов.

Здесь стоит отметить, что если все крестьянские войны (то есть массовые движения) начинались на маргинализированных окраинах, а судьба их решалась в стабильном центре, то все три русские революции начинались в центральных городах (маргинализированных как фундаментальными, так и ситуационными процессами), а судьба их решалась на периферии (относительно стабильной в 1905-1907 гг. и особенно подвергшейся ситуационной маргинализации в 1917-1920 гг.). Победу большевизму обеспечило в конечном счете смыкание городского центра и сельских окраин.

Таким образом, урбанизация создала социальную почву для революции, для леворадикальных движений, в том числе и прежде всего большевизма. Урбанизация создала основу для захвата большевиками власти, так как захват этот произошел прежде всего в столицах и в крупных промышленных центрах, откуда уже и происходило распространение советской власти.

Естественно, что далеко не одна урбанизация породила большевизм и иные радикальные течения, и уж тем более не она привела большевиков к власти. Но именно урбанизация создала социальную возможность, а в известной ситуации и предопределила возникновение тоталитаризма в России.