В «Патерике» Киевского Печерского монастыря сохранился любопытный эпизод, свидетельствующий о борьбе разных течений в этой обители. Монах Никита был обвинен в «прелщении от врага», в наклонности в «жидовству» за то, он что отдавал предпочтение книгам Ветхого Завета перед новозаветными. В ту же ересь впал и монах Киевского Печерского монастыря Лаврентий, говоривший на иврите, латинском и греческом.[24]. Ирландские миссионеры тоже испытывали предпочтение к ветхозаветным книгам, написанным на иврите, латинском и греческом языках). В Патерике с удовлетворением отмечается, что Никита избавился от беса и забыл «жидовские книги». Позднее он стал епископом Новгорода, а в 117 году создал монастырь Антония Римлянина. Согласно житию Антония, он приплыл в 1106 году в Новгород из Средиземноморья на скале, а «плавание на скале является «специальностью кельтских святых» [25].

Аринство, как и ирландская церковь сохранило многие черты раннего христианства. Рассуждения об аринстве имеет самое непосредственное отношение к теме потому, что именно арианский символ веры помещен в «ПВЛ». Арианские черты прослеживаются в следующих ее фразах: «Отецъ, Бог отецъ, пребываеть в отчьстве, нерожен, безначален, начало и вина всем, единем нероженьем старей сын сыну и духови… Сын подобесущен отцу, роженьем точью, расзньствуя отцю и духу. Дух есть пресвятый, отцю и сыну подобеносущен и приспосущен». Вместо различения Бога отца от сына и духа – старейшинство Бога отца, вместо единосущия сына и духа с отцом – подобосущие или, наконец, последовательный пропуск свидетельства об антипостасности (нерасчлененности)лиц пресвятой Троицы – всего этого нельзя допустить как выражения лишь более или менее свободного отношения летописца к оригиналу. [26].

Но нельзя исключать и ошибки в греческом языке. Разница между «единосущным» и «подобосущным» сводится к одной букве.

Homousios – единосущный.

Homojusios – подобосущие.

Хотя, отмечает Заболотский, отмечается не только «подобосущие», но и старшинство Бога-отца – либо по времени, либо по положению – отношению к двум другим ипостасям.

В конечном итоге, именно вопрос об арианстве является стрежневым в понимании взаимосвязи древнерусского христианства с кирилло-мефодиевской традицией. В «Написании о правой вере» говорится, что Кириллу пришлось бороться там с «арианским неистовством», с «тщеглашением» о втором лице Троицы. [27].

Именно в свете указанных фактов особое значение приобретает документ «послание епископа краковского Матвея Бернарду Клервоскому. Два ревностных католика обменивались посланиями в поисках аргументов для организации крестового похода против славян, который состоялся в 1147 году. Главным обвинением являлось не язычество их, а приверженность к вере «рутенов», отличавшейся не только от римского, но и от константинопольского вероисповедания. Суть обвинений определена: рутены «Христа лишь по имени (называют) признают, а по сути в глубине души отрицают».

Иными словами, это все то же «тщеглашение» о втором лице Троицы, характерное для ариан принижение Бога-сына по отношению к Богу-отцу.

Послание Матвея Краковского обязывает шире взглянуть и на само этническое понятие «рутены». Дело в том, что приглашая Бернарда посетить этот народ Матвей имеет ввиду не Киевскую Русь. Он поясняет, что заблудшие имеются «не только в Рутении», что есть как бы другой мир, но равно и в Полонии, и в Богемии, иначе общим названием – в Склавонии. Речь идет об еретиках-ругенах, которые живут, помимо Руси, в Польше и Богемии, да и вообще в славянских землях.

О смешении название «Ругия» и «Русия» писали неоднократно, В германских источниках Х века вообще преобладает первое название, которое в равной мере относится в Подунавью, Прибалтике и Киевской Руси (Адальберт, побывавший на Руси в 961-962 гг., Киевская Русь называется «Ругией», а Ольга-Елена – «королевой ругов»).

Никольский чувствовал, что Киевскую Русь связывают со славянами Среднего Подунавья какие-то более основательные нити, нежели просто культурные. Он остановил внимание на «русских» топонимах между Карпатами и Дунаем в Трансильвании [28].

Он доверял настойчивым утверждениям ряда источников о вхождении Руси в состав Великой Моравии IХ века.

О вхождении «Руси» в состав Великой Моравии эпохи Святополка (ум.894 г.) и позднее Богемии, говорят многие источники.

При этом «русские» обычно не объект просвещения, а просветители. Так, «русский боярин» упоминается в качестве крестного отца первого чешкского князя-христианина Борживоя, и из «хроники всего света» Мартина Бельского этот сюжет попадает на страницы Хронографа западно-русской редакции, еще также отмечается, что «святоплуг, моравский кроль… в то время держал русские земли». [29].

Очевидно, тех же дунайских русов имел ввиду польский аноним ХV века, указавший, что у крещенных по греческому обряду западных славян были «русские священнослужители» [30].

Дунайская Русь многое объясняет в истоках кирилло-мефиодиевской традицию Примечательно, что сам Мефодий в чешской хронике Далимила начала ХIV века назвал «русином».

Magniac Moravial fonts historici I Praga, Brno 1966, p/274 “Ten arcibiskup Rusin beese, msi slovensky sluzlese” (тот ахриепископ русин был и мессу словенскую служил).

Корсуньское христианство также отличалось от константинопольского. У корсунян, в частности, почитался западный святой – папа римский Мартин. Главное же, что увязывает в нечто единое Корсунь, Русь и западных славян – это культ Климента.

Климент (ум.около 101 г.), четвертый папа римский – попал в число святых (мучеников), как один из первых христианских мучеников. Но возвышение его культа и на Западе, и в самом Корсуне связано с деятельностью Кирилла. Римская церковь видела одну из главных заслуг Кирилла именно в том, что он доставил в Рим мощи святого.

В ранней славянской литературе культ Климента занимал самое почетное место. У славян возникают Житие Климента, «Слово об обретении его мощей», Проложные сказания. Особенно любопытно, что в некоторых редакциях Жития Климент называется учеником апостола Павла, а не Петра, как должно было быть .[31]

Павел назван просветителем славян и Руси, и одним из автором «ПВЛ». Дело в том, что именно Павел, согласно церковным преданиям, распространял христианство в Иллирии (куда входил Норик).

С конца ХI века происходит постепенное оттеснение культа Климента новым святым - Николаем, культ которого был связан с Софийским собором .[32]

Культ Николы «зимнего» был известен всему христианскому миру. В данном случае речь шла о введении культа Николы «вешнего», связанного с кражей разбойными купцами мощей святого из Мира и перенесением их в южно-италийский город Барии. Византия такого праздника, естественно, не признала. Зато Рим проявил большую заинтересованность к установлению его на Руси, поделившись приобретениями.

Культ Николы ослабил влияние кирилло-мефодиевой традиции потому, что он выражал идею независимости русской церкви и от Константинополя, и от Рима.

Особое место занимает тот факт, что отношение Руси к Церковному расколу 1054 года было нейтральным, а также широкую веротерпимость русского христианства.