Как же Логайн может быть на другом конце ее уз и принимать ее улыбку за правду, а не трюк? Габрелле уже сталкивалась с этой загадкой прежде, так и не приблизившись к ее разгадке. Он знал слишком много о Тувин. Знать цвет ее Айя, уже должно было быть достаточно. И все же Габрелле, когда он смотрел на Красную сестру, чувствовала в нем меньше подозрительности чем, когда он смотрел на нее. Он совсем не был простодушен. Этот мужчина подозревал, кажется, всех. Но любую из Сестер меньше, чем некоторых Аша'манов. Что также было совершенно бессмысленно,.

Он не дурак, напомнила она себе. Тогда почему? И, также, почему Тувин так себя ведет? В чем ее интрига? Внезапно, Тувин также тепло улыбнулась и ей и заговорила, будто она высказала, по крайней мере, один из ее вопросов вслух.

«С тобой рядом», - прошептала она на выдохе, - «он беспокоится только обо мне. Ты сделала его своим пленником, Сестра».

Пойманная врасплох, Габрелле помимо воли покраснела. Тувин никогда не заводила бесед, и сказать, что она не одобряла отношения Габрелле с Логайном, было решительным преуменьшением. Его совращение казалось слишком очевидным способом быть с ним всегда рядом, чтобы изучать его планы и слабости. В конце концов, даже если он Аша'ман, то она-то была Айз Седай еще до его рождения, и она уже не была девственницей, когда их захватили. Он так удивился, когда понял, что она с ним делает, что она почти решила, что это он девственник. Или ее дурачит. Игры доманийек, оказалось, скрывают массу сюрпризов и ловушек. Худшую из всех она никогда не смогла бы показать ни кому. Она очень боялась, что Тувин что-либо узнает, по крайней мере частично. Но тогда каждая сестра, последовавшая за ее примером, должна знать, и она думала что кое-кто знает. Никто не говорил о проблеме, и никто, конечно, не пытался. Логайн умеет маскировать узы, даже в худшем случае она верила, что смогла бы его найти, однако это хорошо скрывает его чувства, но иногда, когда они делили постель, он позволяет маскировке исчезнуть. Как бы сказать по мягче, результаты просто . разрушительные. Невозможно сохранять спокойствие, а тогда, и никакого спокойного изучения. Не остается причин.

Поспешно она снова вызвала в памяти образ снежного пейзажа. Деревья, валуны и гладкий, белый снег. Гладкий, холодный снег.

Логайн не оглянулся назад, и не выдавал вообще никакого колебания, но узы сказали ей, что он знал о ее минутной потере контроля. Мужчину переполнило самодовольство! И удовлетворение! Но все, что она могла сделать, это сдержаться. Но он-то наверное ждал, что она закипит, что он сгорел! Он должен был знать, что она с ним чувствовала. Разрешив своему гневу разгореться, она только увеличила его удовлетворение! И он даже не пытался это скрыть! Тувин нацепила маленькую, удовлетворенную улыбку, заметила Габрелле, но только на мгновение, задалась вопросом «от чего».

В их распоряжении было целое утро, но сейчас сквозь деревья появился еще один всадник, мужчина в не менее черном плаще, который повернул свою лошадь в их направлении, когда их заметил, и ударил каблуками сапог в бока животного, посылая его быстрее, несмотря на снег. Логайн натянул уздечку, чтобы его подождать, образец спокойствия, и Габрелле напряглась, стараясь затормозить свою лошадь рядом. Ощущения, которые доносились сквозь связь, изменились. Теперь это было напряжение волка, готового к прыжку. Она ожидала увидеть, как его рука ляжет на рукоять меча, но вместо этого она расслабленно успокоилась на луке седла.

Вновь прибывший был почти таким же высоким, как и Логайн, с волнами золотых волос на широких плечах и с победной улыбкой. Она подозревала, он знает, что это победная улыбка. Он был слишком красив, чтобы не знать, намного красивее Логайна. Удары молотом жизни укрепили лицо Логайна, но оставили свои вмятины. Этот же молодой человек был еще гладок. Однако, Меч и Дракон уде украсили воротник его кафтана. Он изучал Сестер яркими синими глазами.

«Ты спишь с ними обоими, Логайн?» - сказал он глубоким голосом. - «Пухленькая на мой взгляд смотрит слишком холодно, но другая кажется погорячее». Тувин сердито зашипела, а Габрелле сжала зубы. Она не делала никакой тайны из того, что она делала - она не была кайриенкой, чтобы скрываться или стыдиться , но это не подразумевало, что она ждет, что над ней будут насмехаться. Хуже всего, мужчина принимал их за шлюх из таверны!

«Постарайся не дать мне услышать этого снова, Мишраэль» - спокойно сказал Логайн, и она поняла, что узы снова изменились. Это был холод, такой холод, что снег покажется теплым. Такой холод, что даже могила кажется теплой. Она слышала это имя прежде - Атал Мишраэль - и чувствовала в Логайне недоверие, когда он его произносил. Гораздо большее, чем-то, что он чувствовал к ней или к Тувин, это было желание убийства. Это было почти смешно. Мужчина держал ее в плену, но все же он был готов на насилие, чтобы защитить ее репутацию? Часть ее действительно хотела рассмеяться, но она припрятала эту информацию. Любая мелочь могла быть полезна.

Младший мужчина не подал никаких признаков, что услышал угрозу. Его улыбка даже не поколебалась.

«М'Хаэль говорит, что ты можешь идти, если хочешь. Но не понимает зачем тебе ходить на вербовку».

«Кто-то должен», - спокойно ответил Логайн.

Габрелле обменялась озадаченными взглядами с Тувин. Почему Логайн захотел уйти? Они видели группы возвращающихся вербовщиков, и они всегда выглядели утомленными от Перемещения на длинные расстояния, и кроме того обычно грязные и раздраженные. Мужчины, бьющие в барабан Возрожденного Дракона, не всегда получали радушный прием, особенно после того, как каждый узнал, чем они были в действительности. И почему она и Тувин только сейчас услышали об этом? Она поклялась бы, что он рассказывал ей все, когда они вместе спали.

Мишраэль пожал плечами.

«Для этой работы есть множество Посвященных и Солдат. Конечно, я предполагаю, что тебе скучно все время заботиться об обучении. Обучать дураков красться по лесу и лазать по скалам, словно они не могут направлять. Даже эта засиженная мухами деревня могла бы выглядеть получше». - Его улыбка превратилась в ухмылку, презрительную и ничуть не победную. - «Возможно, если ты попросишь М'хаэля, он позволит тебе присоединяться к нашим занятиям во дворце. Тогда тебе не было бы скучно».

Лицо Логайн не изменялось, но Габрелле почувствовала одну единственную искру ярости сквозь узы. Она как-то подслушала интересные новости о Мазриме Таиме и его частных занятиях, но каждая из Сестер уже знала, что Логайн и его друзья не доверяли Таиму и любому, кто посетил его уроки, а Таим кажется, не доверяет Логайну. К сожалению, Сестры не много смогли узнать об этих занятиях, никто не был связан с узами с мужчинами фракции Таима. Некоторые из них считали, что недоверие появилось потому, что оба мужчины считали, что были Возрожденным Драконом, или что это признак безумия, которым награждает мужчин способность направлять. Она не обнаружила в Логайне никаких признаков безумия, она наблюдала за этим столь же пристально, как и за признаками того, что он собирался направлять. Если она будет связана с ним, когда он сойдет с ума, это также повредит и ее разум. Независимо от того, что вызвано трещину в рядах Аша'манов они должны этим воспользоваться.