Во второй половине XVIII в. в Западной Европе происходят глубокие социально-экономические сдвиги, вызванные разви­тием капиталистических отношений и выдвижением на полити­ческую арену нового общественного класса — буржуазии. Уже раньше буржуазные революции, совершившиеся в XVII— XVIII вв., нанесли серьезные удары феодальному строю и уско­рили развитие капиталистической экономики. Еще большее влияние на общественно-политическое развитие всех европей­ских стран оказала Французская буржуазная революция 1789—1794 гг. Уничтожение феодальных общественных отношений и установление политического господства буржуазии означало в тех исторических условиях «победу нового общественного строя, победу буржуазной собственности над феодальной, нации над провинциализмом, конкуренции над це­ховым строем, дробления собственности над майоратом, господ­ства собственника земли над подчинением собственника земле, просвещения над суеверием, семьи над родовым именем, пред­приимчивости над героической ленью, буржуазного права над средневековыми привилегиями» 1.

Французская революция оказала громадное освободитель­ное влияние на страны Европы, пробуждая в них революцион­ное движение, направленное против феодализма, стимулируя развитие новой, исторически прогрессивной буржуазной идео­логии, провозглашающей право каждого человека на сво­боду, счастье и частную собственность, в то время как фе­одальная идеология отрицала за человеком такие права. Ныне они были признаны «естественными» и неотчуждаемыми.

Вслед за идеологами французской революции идеологи буржуазии в других странах Европы провозгласили человека господином природы; они утверждали, что могущество разума беспредельно и нет ничего непознаваемого, недоступного ра­зуму. Великая идея закономерности общественного процесса и убеждение в беспредельности прогрессивного развития об­щества стали всеобщим убеждением в среде передовых буржу­азных мыслителей. Крупнейший представитель классической немецкой философии Гегель восторженно говорил об истори­ческом значении французской революции: «Это был велико­лепный восход солнца. Все мыслящие существа праздновали эту эпоху. В то время господствовало возвышенное, трогатель­ное чувство, мир был охвачен энтузиазмом, как будто лишь теперь наступило действительное примирение божественного с миром».2

В этот период рушились старые идеологические представ­ления, господствовавшие в феодальном обществе. На смену религиозному принижению человека пришел глубоко оптими­стический культ разума. Развитие капиталистической эконо­мики все более разрушало феодальные, в значительной мере застойные, общественные отношения, порождая новые отрасли производства, новые общественные и личные потребности, но­вые социальные классы, стимулируя бурное развитие наук о природе. Темпы исторического прогресса увеличились в не­сколько раз. В особенности этому способствовал промышлен­ный переворот в Англии, который начался в конце XVIII в. и положил начало промышленному капитализму, крупной про­мышленности, открывающей новые перспективы росту произ­водительности труда и умножению общественного богатства.

Однако политически феодализм не был еще окончательно сломлен и уничтожен. Об этом свидетельствовали и реставра­ция полуфеодальной монархии Бурбонов во Франции после разгрома наполеоновских армий, и политическая реакция, установившаяся в Европе под непосредственным влиянием Венского конгресса, объединившего все реакционные, абсолю­тистские силы Европы. Конечно, это политическое контрна­ступление феодально-монархической реакции не могло уже из­менить хода развития Европы, предотвратить буржуазно-демо­кратические преобразования, а тем более восстановить старый режим. Феодально-монархические правительства уже не могли не считаться с развитием капитализма: они приспосабливались к этому развитию, пытаясь предотвратить не столько развитие капиталистической экономики, сколько буржуазно-демократи­ческие преобразования.

1К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 6, Госполитиздат, М., 1957, стр.

2 Гегель, Соч., т, VIII, Соцэкгиз, М.-—Л., 1936, стр. 414.

В конце XVIII и начале XIX в. начало обнаруживаться, что интересы основных классов нового буржуазного общества отнюдь не находятся в гармонии. Буржуазия европейских стран со страхом отмечала первые революционные выступления английского и французского пролетариата. Историческая перспектива неизбежных классовых битв с пролетариатом на­чинала уже сковывать революционную инициативу буржуазии. Это обстоятельство способствовало развитию компромиссных форм буржуазной идеологии, ориентирующихся на нереволю­ционный путь капиталистического развития, на союз с господ­ствующими феодальными классами и их идеологией. Такого рода развитие буржуазии и ее идеологии было особенно ха­рактерно для тех европейских стран, которые с опозданием вступили на путь капиталистического развития.

Германия второй половины XVIII и начала XIX в. по срав­нению с Англией и Францией представляла собой отсталую, феодально-раздробленную страну. Она все еще состояла из множества карликовых монархических государств, отделенных друг от друга государственными границами, препятствовав­шими экономическому и культурному развитию немецкого на­рода. Вследствие экономической и политической раздроблен­ности немецкий народ, несмотря на общность языка и куль­туры, не составлял еще в то время единой нации. Буржуазия также не была объединена в масштабе всей страны, не явля­лась национально единым классом, способным решительно, по-революционному бороться против феодализма. Сочетание различных классов народа, образующих основу всякой поли­тической организации, было в Германии более сложным, чем в какой-либо другой стране. В то время как в Англии и Фран­ции могущественная и богатая буржуазия, сконцентрирован­ная в больших городах, и особенно в столице, совершенно уничтожила феодализм или, по меньшей мере, как в Англии, свела его к немногим ничтожным остаткам, в Германии фео­дальное дворянство сохранило значительную долю своих ста­ринных привилегий.

Сознание собственной слабости, страх перед антагонисти­ческими последствиями буржуазного развития вынуждали не­мецкую буржуазию стремиться к компромиссу с феодализмом и абсолютизмом. Поскольку капиталистическое развитие в Германии, несмотря на все феодальные преграды, неумолимо прокладывало себе дорогу, идеологи немецкой буржуазии воз­лагали надежды на стихийный ход событий, вынуждающих феодальные классы и правительства идти на уступки времени. Действительно, поражение Пруссии и других германских го­сударств в борьбе против революционной Франции поставило перед монархическими немецкими правительствами вопрос о необходимости некоторых буржуазных преобразований, хотя бы для усиления собственной военной мощи. Вскоре фор­мально была упразднена личная зависимость крестьян от по­мещиков в Пруссии и некоторых других немецких государствах, крестьянам разрешили выкупать феодальные повинности, тор­гово-промышленная буржуазия получила кое-какие поощрения и правовые гарантии.

Некоторые идеологи прусского феодализма проповедуют необходимость объединения Германии вокруг прусской монар­хии Гогенцоллернов. Таким образом, складываются условия для компромисса между немецкой буржуазией и дворянством, все более становящимся на путь капиталистического развития. Этот компромисс находит свое идеологическое отражение и обоснование в учениях Канта, Фихте, Шеллинга, Гегеля — крупнейших немецких философов-идеалистов, представителей классической немецкой философии второй половины XVIII и первой трети XIX в.