СССР боялся превращения порта Триест в военно-морскую базу США и Британии и требовал гарантий против такого оборота событий. Для включения в проект мирного договора с Италией была выработана крайне сложная формула политического решения, имевшая мало шансов быть воплощенной на практике. Советский Союз добился от США и Британии согласия предоставить Триесту статус свободного порта, а всей Свободной территории Триеста – режим демилитаризованной и нейтральной зоны. Западные партнеры согласились на эти предложения, по-видимому, не имея намерения выполнять принимаемые обязательства.

Жесткость позиции СССР пошла во вред интересам Югославии. Она не обеспечила ей выигрыша по сравнению с договоренностями о разделе зоны Триеста в 1945 г., но внесла напряженность в отношения Белграда с Лондоном и Вашингтоном. Никаких рычагов давления, способных заставить США и Британию выполнять соглашения, у СССР и у Югославии не было. Триест не был демилитаризован, и в нем остались американо-британские войска. Только восемь лет спустя, 5 мая 1954 г., в Лондоне Италия, Югославия, Великобритания и США без участия Советского Союза подписали соглашение об урегулировании проблемы Триеста.[40] В дополнение к территории, оговоренной в решении второй сессии СМИД 1946 г. к Югославии перешла южная часть бывшей Свободной территории Триест, а к Италии – ее северная часть с самим Триестом. 26 октября 1954 г. из зоны Триеста были выведены американо-британские войска. [41]

«Суэцкое унижение» Франции и Великобритании было воспринято в Западной Европе не просто как дипломатическое поражение этих двух стран, но и как посрамление европейцев вообще, пощечина, нанесенная им с двух сторон – Советским Союзом и Соединенными Штатами. В Европе царили раздражение против США и обида на грубость, с которой американцы дали понять европейцам их зависимость от Вашингтона.

Между тем, у европейцев были основания по-новому расценивать свои отношения с США. Западная Европа, хотя она восстанавливала свои силы на средства «плана Маршалла», не чувствовала себя такой слабой перед Соединенными Штатами, как в первые послевоенные годы. Произошел сдвиг в соотношении экономических возможностей Соединенных Штатов и западноевропейских стран. Они в значительной мере преодолели экономическое отставание за счет того, что развивались быстрее, чем США. Промышленное производство в Западной Европе выросло в 1955 г. по сравнению с 1950 г. на 40% (в ФРГ – на 81%, Италии – на 56%, Франции – на 36%), а в США – на 24%. В 1948 г. доля США в мировом промышленном производстве западных стран составляла 53,4%, а доля всей Западной Европы – 30,4%. В 1953 г. – удельный вес США сократился до 48%, а Западной Европы – возрос до 34%. Тем сильнее европейцы ощущали себя униженными.

Это побуждало их преодолеть внутренние разногласия и ускорить сотрудничество в интересах укрепления экономических и политических позиций Западной Европы. Показательно, что именно в разгар суэцкого кризиса – 5 ноября 1956 г. – западногерманские и французские представители (премьер-министр Франции Ги Молле и канцлер ФРГ Конрад Аденауэр) смогли договориться по спорным вопросам интеграционных соглашений, которые разрабатывались с лета 1955 г. согласно решениям конференции в Мессине.[42] В последующие несколько месяцев проекты соглашений были доработаны и согласованы с другими странами ЕОУС.

25 марта 1957 г. в Риме страны «шестерки» (Франция, ФРГ, Италия и государства Бенилюкса) подписали два важных новых договора с неограниченными сроками действия – о Европейском экономическом сообществе и Европейском сообществе атомной энергии (Евратом). Теперь в Западной Европе существовало три «сообщества»: 1) по углю и стали, 2) атомной энергии и 3) торговле.[43]

Договор о создании Европейского экономического сообщества («общего рынка») регламентировал сотрудничество в области экономики, науки и техники. В нем провозглашалось создание общего рынка стран-участниц, и намечались формы сближения, унификации экономической политики стран-участниц. Договор предусматривал снижение в три этапа таможенных барьеров между государствами-участниками в течение 12 лет (то есть к 1969 г.), а также принятие единого таможенного тарифа и проведение единой торговой политики в отношении третьих стран. Так реализовывалась идея «таможенного разоружения», выдвинутая во время конференции в Мессине.

Участники «общего рынка» обязались добиваться устранения препятствий для перемещения между ними рабочей силы, капиталов и услуг. Они договорились проводить общую политику в области сельского хозяйства и транспорта, добиваться сближения экономического законодательства и содействовать стандартизации процедур выработки и принятия согласованных решений в вопросах проведения экономической политики каждой из стран-участниц.

Включение в Римский договор пунктов о согласовании экономических политик и применении единых стандартов выработки решений подразумевало неизбежность стандартизации в перспективе как минимум некоторых политических практик. Это в свою очередь подразумевало развитие тех или иных форм политической интеграции. В Западной Европе стал утверждаться новый тип взаимодействия, который позволял через длительную практику согласования противоречивых экономических и политических интересов стран-участниц в перспективе прийти к формированию единой экономической политики.[44]

В развитии экономической интеграции у каждой из стран были свои интересы. Позиция ФРГ определялась тем, что на ее долю в 1957 г. приходилось около 45% производства и свыше 44% экспорта промышленности продукции «шестерки».[45] Западногерманские правящие круги рассматривали интеграцию как средство выравнивания своего статуса с другими странами сообщества, прежде всего Францией. ФРГ рассчитывала стать его экономическим лидером, уступив политическое первенство Франция – на долю которой приходилось только 25% производства и 20% экспорта промышленной продукции шести стран. Интересы Италии и других стран ЕЭС определялись наличием у них тесных связей либо с ФРГ, либо с Францией. Италия при этом рассчитывала увеличить сбыт своей сельскохозяйственной продукции на едином европейском рынке. Все участники ЕЭС были заинтересованы в проведении согласованной внешнеторговой политики в отношении конкурентов из стран, не вошедших в сообщество.

Договор о Евратоме регламентировал интеграцию европейских стран в сфере мирного использования ядерной энергии, которое рассматривались всеми европейскими странами в качестве важнейшего и самого перспективного инструмента решения энергетической проблемы Западной Европы. Таким образом предполагалось снять остроту хронического энергетического кризиса, от которого страдали прежде всего Франция и малые западноевропейские государства. При этом французское руководство рассчитывало при помощи сотрудничества в рамках Евратома простимулировать свои ядерные разработки военного характера.

Европейские сообщества были довольно узкими региональными группировками, заинтересованными в избирательном расширении круга своих участников. В ряде стран «шестерки» считали важным привлечь к участию в ЕЭС Великобританию. Сторонники интеграции с материковыми странами были и в Лондоне. Но большинство британских политиков считало, что немедленное вхождение в «шестерку» подорвет «имперские преференции» – систему льготных тарифных условий в торговле Британии с государствами Содружества, на долю которых приходилось в 1956 г. более 45% ее внешнеторгового оборота.[46]