Попытка эта оказалась безуспешной, потому что король, благодаря физиологической неспособности сильно увлекаться особами прекрасного пола, не придавал большего веса просьбам и увещаниям предмета платонической своей стра­сти. Кардинал Ришелье воспользовался утомлением и раз­дражением, в которое приводили короля интриги его ма­тери, для того, чтобы окончательно удалить ее от двора. Уступая настояниям кардинала, Людовик XIII, находивший­ся со всем своим двором в Компьенте, уехал оттуда тай­ком, на рассвете, со своей супругой, министрами и придворными. Маршал Этре остался при Марии Медичи с несколькими ротами гвардейцев в качестве почетного кара­ула. Ей было предложено отправиться по желанию в Мулен или в Анжер. Король изъявлял согласие предоставить ей в управление любую из областей: Бурбоне, или Анжу, по собственному ее выбору; но она не хотела и слышать о каком-либо компромиссе и решилась с помощью младшего своего сына, Гастона Орлеанского, поднять во Франции восстание. Ей самой чуть не удалось овладеть укрепленным городом Капелль, находившимся близ фландрской границы, но Ришелье, извещенный своими шпионами о сношениях ее с местным комендантом, успел своевременно принять меры предосторожности.

Королева-мать въехала уже в капелльское предместье, когда узнала, что в город прибыл всего лишь за несколько часов перед тем новый комендант. Видя свои замыслы разгаданными, Мария Медичи признала всего более благо­разумным для себя удалиться за границу. Новый комендант мог бы, разумеется, этому помешать, но предпочел спо­койно пропустить мимо крепости королеву и ее свиту. Весьма вероятно, что он выполнял полученную от Ришелье инструкцию, и что Мария Медичи, удаляясь из Франции, куда ей не суждено уже было вернуться, сообразовалась без ведома и против желания с видами и предначертани­ями своего врага.

Тем временем принц Гастон подготовил все уже к новому восстанию, к которому примкнули губернаторы об­ластей: Прованса, Пикардии и Бурбонне. Убедившись в безуспешности мирных переговоров с братом, Людовик XIII двинул против него к Орлеану войска. Гастон вынужден был отступить в Бургундию, откуда бежал через Фраш-Конте в Лотарингию. Король объявил сообщников своего брата виновными в государственной измене, но парижский парламент, в котором существовала тогда сильная партия, враждебная Ришелье, отказался занести эту резолюцию в протокол.[8]

Непосредственным поводом к закончившейся так печаль­но для Марии Медичи ссоре с кардиналом послужило опять разногласие по вопросу о приискании невесты принцу Гастону. Прожив всего лишь год с первой своей женою, принц овдовел. Мария Медичи хотела женить его на одной из своих итальянских родственниц. Анна Австрийская, в свою очередь, интриговала в пользу австрийской или ис­панской принцессы. Король, завидовавший брату, у которого от брака, продолжавшегося всего только год, родилась уже дочь, объявил Ришелье, что незачем торопиться прииска­нием принцу Гастону невесты.

Несмотря на королевское запрещение, Гастон Орлеан­ский, радушно встреченный при дворе владетельного герцога лотарингского, женился на его сестре, а затем уехал в Брюссель к королеве-матери, где вместе с нею заключил договор с Испанией. Мадридский кабинет обрадовался слу­чаю вмешаться во внутренние французские дела, возбудив серьезное восстание против Ришелье и Людовика XIII. За­говорщикам удалось привлечь на свою сторону лангедокского губернатора, герцога Монморанси, обиженного тем, что король, по совету Ришелье, отказывался произвести его в чин коннетабля.

Чтобы устрашить мятежников, кардинал передал суду сто­ронника Марии Медичи маршала Марильяка, сидевшего в тюрьме с самого "дня обманутых". Маршала обвинили в лихо­имстве и отрубили ему голову. Эта суровая мера красноречиво свидетельствовала о решимости Ришелье не церемониться со своими противниками, но, тем не менее, не произвела на заго­ворщиков ожидаемого впечатления.[9]

Принц Гастон, выступивший из Лотарингии с отрядом, состоявшим преимущественно из испанцев, немцев, италь­янцев и бельгийцев, благополучно пробрался в Лангедок, где соединился с герцогом Монморанси. Людовик XIII и Ришелье вступили тем временем с многочисленной армией в Лотарингию, взяли Нанси и в продолжении недели окон­чили там войну. Счастье благоприятствовало королевским войскам и в Лагендоке. В битве близ Кастельнодари герцог Монморанси, отличавшийся геройским мужеством, был опас­но ранен и взят в плен. Несмотря на единодушное заступ­ничество всего двора и на блестящие заслуги самого Мон­моранси, он был приговорен к обезглавлению и приговор этот был исполнен над ним в Тулузе.

Главный зачинщик заговора, принц Гастон, видя, что дело принимает неблагоприятный оборот, изъявил покорность коро­лю и кардиналу, выдал своих сообщников и вымолил себе по­милование на самых унизительных условиях.

На обратном пути из Тулузы Ришелье заболел, вследствие чего ему пришлось пробыть довольно долго в Бордо. Пользуясь отсутствием кардинала Мария Медичи поручила своим сторон­никам похитить г-жу Комбале из Парижа и привезти ее в Брюссель. В случае если б похищение удалось, имелось в виду держать племянницу кардинала в плену до тех пор, пока Ри­шелье не согласится на возвращение королевы-матери во Францию. Попытка эта не увенчалась успехом и только еще более раздражила Людовика XIII. Король писал г-же Комбале, что если б ее действительно увезли в Брюссель, то он сам, во главе пятидесятитысячной армии, отправился бы туда выру­чать ее из плена.

Беспрерывно интригуя в самой Франции против короля и его премьера, Мария Медичи и принц Гастон не стес­нялись высказывать свое несочувствие внешней политике кардинала. Они открыто принимали сторону Испании и Австрии, с которыми в то время Франция вела неофици­альную войну. Королева-мать праздновала иллюминацией всякую победу имперских войск над шведами, с которыми Франция состояла в союзе. Вместе с тем она из-за границы деятельно руководила покушениями на жизнь кардинала. Зная об этих покушениях, Людовик XIII советовал Ришелье не особенно доверять безвредности фруктов и дичи, при­сылаемых хотя бы даже из королевского дворца. Особенно многочисленными сделались злоумышления на жизнь Ри­шелье с 1636 года, когда произошел формальный разрыв между Испанией и Францией. Самым опасным из них следует признать аминское.

Испанским войскам, вторгшимся в Пикардию, удалось в первое время одержать там кое какие успехи и между прочим овладеть укрепленным городом Корби. Людовик XIII и кардинал Ришелье немедленно осадили этот город, имев­ший весьма важное стратегическое значение. Принц Гастон и граф Суассонский дали мадридскому кабинету тайное обещание помешать успеху осады. По соглашению с че­тырьмя фаворитами принца, признано было самым надеж­ным для этого средством убить кардинала. Гастону оставалось только подать сигнал, по которому злоумышленники, окру­жившие уже кардинала, безотлагательно бы его умертвили. Принц, вообще не отличавшийся решимостью, совершенно растерялся и к удивлению своих сообщников не подал им условного знака. Благодаря этой счастливой случайности, „ Ришелье, находившийся на волосок от смерти уцелел. После взятия Корби принц Гастон и граф Суассонский, узнав, что кардинал получил уже некоторые сведения о заговоре, поспешили бежать за границу.