Режим публичных договоров является исключением из того общего, который опирается на принцип «свободы договоров». Указанное исключе­ние представляет собой один из случаев действия публичного начала в гражданском праве. Режим «публичных договоров» прямо противоположен режиму «свободы договоров», наиболее полно выражающему частно­правовые начала, составляющие основу гражданского права.

Публичный интерес отражается во многих гражданско-правовых нор­мах и за пределами ст. 426 ГК. Именно этот интерес подталкивает государ­ство ко «вмешательству в частные дела». В ряде случаев цель вмешательства однозначна. Примером может служить п. 4 ст. 401 ГК, в силу которого ничтожным признается заключенное заранее соглашение об устранении или ограничении ответственности за умышленное нарушение обязательст­ва. Указанная цель связана с более общей - обеспечением нормального правопорядка в стране.

Возможны ситуации, при которых законодатель одной и той же нор­мой преследует различные цели публичного характера. Так, например, п. 1 ст. 349 ГК предусмотрел, что соглашение участников ипотечного обяза­тельства, устанавливающее возможность реализации залогодержателем своих прав, не обращаясь в суд, недействительно, если оно заключено до возникновения оснований для обращения взыскания на предмет залога. Запрещая подобные соглашения, законодатель, на что уже в свое время обращалось внимание, исходил из необходимости защитить интересы зало­годателя, который в момент получения займа и до наступления предусмот­ренного договором срока его погашения является более слабым, нуждаю­щимся в защите контрагентом. Однако с момента наступления срока пога­шения долга взаимное положение сторон меняется, и оснований считать бо­лее слабой стороной залогодателя уже нет. А потому с указанного момента открываются возможности для подписания соответствующего соглашения.

Вместе с тем та же норма ст. 349 ГК одновременно обеспечивает и другую цель: она охраняет интересы третьих лиц - всех других, помимо залогодержателя, кредиторов залогодателя. Имеется в виду, что их интере­сы могут пострадать от того, что обращение взыскания на имущество зало­годателя будет произведено без судебной проверки оснований и порядка обращения взыскания на находящееся в залоге имущество должника и тем самым к моменту, когда наступит их очередь, подлежащая выплате доля окажется меньшей.

Таким же многоцелевым является вмешательство государства и при публичном договоре. В данном случае на первый план выступает все та же цель - защиты слабой стороны. Имеется в виду, что в условиях рыночного хозяйства все участники предполагаются занимающими одинаковую в эко­номическом смысле позицию. В этом случае в силу особенностей соответ­ствующих договорных моделей в нормально насыщенном рынке более сильными являются обычно позиции не того, кто предлагает товары, рабо­ты и услуги, а его контрагента - покупателя или заказчика. Иная ситуация складывается в случае, когда потребитель - экономически более слабая сторона, нуждаясь в товарах, работах и услугах, обращается за ними к то­му, кто занимает заведомо экономически более сильные позиции на рынке, -к коммерческой организации. Уравнять положение обеих сторон законода­тель может только одним путем: создав те односторонние гарантии, кото­рые предоставляет потребителю ст. 426 ГК.

В подтверждение именно этой цели указанной статьи можно обра­титься к ее происхождению. Принято относить ст. 426 ГК к числу новелл Кодекса. И это верно в том смысле, что ни ГК 22, ни ГК 64 соответствую­щей статьи не знали, как не знали и самого термина «публичный договор». Однако ряд норм, о которых идет речь, к моменту принятия ГК уже дейст­вовали, при этом в актах, посвященных правам потребителей[1].

Прежде всего имеется в виду Закон РФ от 7 февраля 1992 г. «О защите прав потребителей»[2]. Объявленная Законом цель его введения состояла в регулировании отношений с потребителями, установлении их прав на при­обретение товаров (работ, услуг) надлежащего качества, на безопасность их жизни и здоровья, на получение информации о товарах (работах, услугах) и их изготовителях (исполнителях, продавцах), а также на определение меха­низма реализации этих прав. Аналогичную направленность имели, напри­мер, и Правила бытового обслуживания населения в РФ, утвержденные Постановлением Совета Министров - Правительства РФ от 8 июня 1993 г.[3] В этом акте, в частности, было впервые установлено, что условия договора или иного документа, которым оформляется заказ, ущемляющие права по­требителей по сравнению с предусмотренными Законом РФ «О защите прав потребителей» и Правилами, признаются недействительными, а также и то, что, если в результате применения условий договора, ущемляющих права потребителя, у последнего возникли убытки, они подлежат возмеще­нию исполнителем в полном объеме, включая и убытки, причиненные на­рушением прав потребителя на свободный выбор видов услуг (работ).

Еще одним предшественником норм о публичном договоре были Пра­вила продажи отдельных видов продовольственных и непродовольствен­ных товаров, утвержденные Постановлением Совета Министров - Прави­тельства РФ от 8 октября 1993 г.1 Среди норм Правил, которые были пол­ностью или частично воспроизведены или по крайней мере отражены впо­следствии в ст. 426 ГК, можно указать на такие: товары должны продавать­ся всем гражданам на общих основаниях; предоставление льгот допустимо лишь отдельным категориям населения при наличии на этот счет указаний в законодательстве; запрещено обусловливать продажу одних товаров обя­зательным приобретением других и др. Применительно к вопросам о форме и порядке ответственности, порядке обмена непродовольственных товаров

и ряду иных содержались отсылки к Закону РФ «О защите прав потребите­лей». В Правилах особо выделялся порядок продажи конкретных групп товаров (ткани, одежды и обуви, радиотоваров и электробытовых товаров и т.п.). Правда, ряд норм Правил на аналогичный товар (ограничение прода­жи товаров в одни руки, обязанность иметь на видном месте жалобную книгу и др.) уже к моменту их принятия могли рассматриваться как явный анахронизм.

Менее откровенной, чем особая защита прав потребителей, но вместе с тем весьма значимой является другая направленность все той же ст. 426 ГК. Речь идет о создании гарантий функционирования свободного рынка и, что особенно важно, о борьбе с монопольными тенденциями, а равно о раз­витии на рынке свободной конкуренции. Подтверждением наличия этого второго направления в рассматриваемой статье ГК может служить воспро­изведение в ней наряду с нормами, посвященными защите потребителей, правил, содержащих положения антимонопольного законодательства или по крайней мере близких к ним по целям. В подтверждение можно сослать­ся на ст. 5 Закона «О конкуренции и ограничении монополистической дея­тельности на товарных рынках». В этой статье в числе действий, которые могут иметь результатом ограничение конкуренции и/или ущемление инте­ресов других хозяйствующих субъектов, либо физических лиц, либо опре­деленной группы лиц, выделены такие, как навязывание контрагенту усло­вий договора, не выгодных для него или не относящихся к предмету дого­вора (необоснованные требования передачи финансовых средств, иного имущества, имущественных прав), включение в договор дискриминирую­щих условий, которые ставят контрагента в неравное положение по срав­нению с другими хозяйствующими субъектами, согласие заключить дого­вор лишь при условии внесения в него положений, касающихся товаров, в которых контрагент (потребитель) не заинтересован, нарушение преду­смотренного нормативными актами порядка ценообразования, установле­ние монопольно высоких (низких) цен, сокращение или прекращение про­изводства товаров, на которые имеются спрос или заказы потребителей, при наличии безубыточной возможности их производства1.