Можно привести много примеров того, как происхождение лиде­ра влияет на политику страны. Известны глубокие политико-куль­турные различия между районами Украины. Греко-католическая Галичина, никогда не входившая в состав России до сталинских вре­мен, стала центром украинского национализма, основной базой Руха и национально-радикальных движений. Партии и движения пророссийской ориентации чаще создавались в Крыму и в русскоязычных восточных районах Украины. Победа уроженца Ровенской области (Волынь) Л. Кравчука на президентских выборах привела к торже­ству "самостийности" (хотя последовательные националисты на выборах его не поддерживали). На следующих выборах победу одер­жал уроженец Черниговской области Л. Кучма, долгое время рабо­тавший в русскоязычном Днепропетровске. На выборах он опирал­ся на дружную поддержку Восточной Украины.

Заметим также, что президент Белоруссии А. Лукашенко про­исходит из восточной Могилевской области, в которой традици­онно развиты пророссийские ориентации. А. Лукашенко пришел на смену С. Шушкевичу (уроженец Минска) и В. Кебичу (выхо­дец из западных районов Минской области). Характерно, что по­зиции белорусских националистов сильнее в западной Гродненс­кой области, где велико польское население и сильны позиции католической церкви.

Говорят также о политико-психологических различиях между лидерами - выходцами из разных районов. Например, в сербской политике иногда выделяют два типа лидеров - динарский и мо­равский. Лидеры первого типа происходят из южных горных рай­онов Сербии, они считаются более жесткими политиками, для них свойственны националистические настроения (тем более, что в горах сформировалась сербская государственность). Моравский тип сложился в придунайских равнинных районах, где располо­жен Белград. Политики этого типа, как считают, либеральнее "динарцев".

Анализ мест рождения политических лидеров — не единствен­ный метод географии элитогенеза. Предметом исследований явля­ются геобиографии политиков, т. е. их жизненные пути, положен­ные на географическую карту. Действительно, важно не только, где родился тот или иной лидер. Необходимо учитывать, где он вырос, получил образование, в каких точках работал и на каких постах. Тогда вырисовывается целостное представление о том, какая среда "вос­питала" политика, с какими региональными культурами он связан.

Своя география элитогенеза была характерна для СССР (рис. 20). Можно, например, проанализировать происхождение советской партийной элиты (члены и кандидаты в члены политбюро ЦК КПСС) за все время существования Советского Союза. Бросается в глаза отсутствие выходцев с Дальнего Востока. Интересной тенденцией было постепенное снижение доли москвичей, которая немного вы­росла лишь при М. Горбачеве. Зато все время до брежневского прав­ления включительно происходил рост представительства Централь­но-Черноземного района. Росло и представительство Восточной Украины. В период, когда у власти находился Н. Хрущев, этот район стал одним из ведущих в элитогенезе (21% представителей высшей партийной элиты). В то же время доля выходцев из Центрального района снижалась до периода правления Л. Брежнева и лишь потом начала расти. Обобщая сказанное, можно говорить о резком уси­лении южан (как русских, так и украинцев) при Н. Хрущеве и Л. Брежневе.

После войны постоянно росла доля выходцев из республик За­кавказья и Средней Азии (когда в политбюро стали включать гру­зин, азербайджанцев, казахов и узбеков). При этом в периферийном положении оставались такие республики, как Армения, Киргизия, Таджикистан и Туркмения. В годы перестройки впервые произош­ло усиление активности выходцев из восточных районов страны -уральцев и сибиряков (можно назвать хотя бы Б. Ельцина и его политического антипода Е. Лигачева).

Другой подход в географии элитогенеза предполагает картиро­вание мест рождения политических лидеров и выделение ядер эли­тогенеза. Для советской партийной элиты крупнейшими такими ядрами были Среднерусское, Восточно-Украинское, Нижневолж­ское, Средневолжское, Смоленско-Тверское, при Л. Брежневе по­явилось еще и Восточно-Белорусское ядро. Выделяются и отдель­ные центры. Так, Москва и Санкт-Петербург дали за все время существования советского государства по девять уроженцев в выс­шую партийную элиту страны. По три политических лидера "вырастили" Самара, Воронеж и Тверь. Из регионов особенно отличились Тверская и Нижегородская области (по 10 лидеров),

Рис. 20. Территориальное происхождение советской элиты (число членов и кандидатов в

чле­ны политбюро ЦК КПСС - уроженцев данного региона за весь период советской истории)

Московская, Смоленская и Днепропетровская области (по шесть). Исследовать можно и представительство различных поселенчес­ких структур. Так, происходил постоянный рост доли уроженцев сел и малых городов, т. е. среды, обычно ассоциируемой с кон­серватизмом (от 50% при В. Ленине до почти 80% при Н. Хруще­ве). Зато при М. Горбачеве этот показатель снизился до 60%, во власти вновь появились выходцы из крупных городов.

Исследование географии элитогенеза в России позволяет вы­делить некоторые элементы регионального порядка. Например, сразу два генеральных секретаря ЦК КПСС 1980-х годах Ю. Ан­дропов и М. Горбачев были уроженцами Ставропольского края, причем последний считался протеже первого. В постсоветское время заговорили о "свердловском клане", сформированном уроженцем Свердловской области, бывшим первым секретарем Свердловского обкома КПСС Б. Ельциным, в который включа­ли других свердловчан, задававших тон в первые годы ельцин­ского правления - В. Илюшина, Ю. Петрова, Г. Бурбулиса и др.