И все же судьба картины. Как глубокого произведения, выражающего важные стороны жизни общества, волновала самые широкие круги художников, в том числе и тех, кто подвергался несправедливой критике. В те годы я был очень дружен с Петром Петровичем Кончаловским. Моя квартира была рядом с МОСХом в Ермоловском переулке (теперь ул. Жолтовского), недалеко от мастерской Петра Петровича на Садовом кольце. Он частенько по дороге в мастерскую заходил днем в МОСХ по своим делам или просто так, поговорить с кем-либо из художников или поиграть на хорошем мосховском рояле, на котором не раз играл, кстати сказать, и Святослав Рихтер, и спеть густым красивым басом какую-либо арию. Я же обычно с утра торчал в МОСХе, и он уж обязательно брал меня с собой в мастерскую, чтобы показать новые работы, поговорить об искусстве. Хотя я те разговоры не записывал, но помню, что они больше всего касались проблемы картины. Он мечтал, он хотел писать картины, соперничающие с классическими произведениями. Чаще всего он упоминал Джорджоне и Тинторетто. Он даже обращался к мифологическим сюжетам, как бы соревнуясь с этими художниками. Он говорил, что мы, то есть советские художники, в конце концов можем создать иакие реалистические произведения, которые, вобрав в себя уроки нового современного мирового искусства, уроки Сезанна, не уступят классическому искусству или, во всяком случае, будут по силе своей, художественному содержанию и реализму близки ему. Об этом он говорил так часто, что, можно сказать, был одержим этой идеей, и многое в его искусстве 30-х и последующих годов объясняется этим стремлением мастера.

Желание достигнуть предельной реалистической выразительности и жизненности живописи порождало в нем несколько странные попытки достигнуть в передаче предметов полной иллюзии. Иногда он, работая над картиной, прилаживал на холст настоящий небольшой предмет, например листок бумаги, и писал все остальное так, что листок сливался со всем, что было изображено на картине. Потом, при показе работ, он, радуясь как ребенок, торжественно подходил к холсту и снимал этот пришпиленный листок бумаги, который мы только что расхваливали как очень удачный кусок живописи. Однако нужно сказать, что лучшие произведения тридцатых годов были написаны им вне этих иллюзорных и классических увлечений, в частности, великолепный, драматический портрет Мейерхольда В.Э. 1938 года.

Работа во «Всекохудожнике» сталкивала меня с самыми разными художниками всех возрастов и поколений. Естественно, я больше склонялся к молодежи и помогал ей, чем мог. Ребята были боевые и скоро организовали сатирический коллектив «Охра тертая», выпускали огромную стенную газету, изобразительно оформленную. В ней можно было увидеть прикрепленную клетку с живой канарейкой, и большую резиновую галошу, и огромные карикатуры, и шаржи. Заводилой в этом коллективе был мой ближайший друг, неиссякаемый на выдумки Исаак Эбериль, героический погибший в годы Великой Отечественной войны. Скоро мы организовали эстрадно-сатирическую труппу и начали выступать в Центральном Доме работников искусств, когда он помещался еще в подвале в Старо-Пименском переулке. Выступления наши пользовались необыкновенным успехом, они были остры, смелы и направлены против болезненных явлений в нашей художественной жизни. Высмеивалось чванство некоторых руководителей, вульгаризаторство критики, шаржировались и работы, и поступки известных художников, но, конечно, разыгрывались просто веселые юмористические сценки.

Так, веселясь и в тоже время много работая, молодежь пробивала себе дорогу, но постепенно сдавала позиции искательства и романтизма. Конечно, не все, но многие оказались в плену все более распространявшегося безоблачного оптимистического и «аплодисментного» искусства, которое тогда поощрялось премиями и большими гонорарами. В этих условиях более уверенно работали мастера старшего поколения, приверженцы традиционного реализма. Среди них был художник, с которым я в конце 30-х годов очень дружил, это Николай Петрович Крымов. Он чувствовал себя неважно, сидел дома в черной бархатной шапочке и на улицу не выходил. Я приходил к нему просто так – поговорить об искусстве, событиях художественной жизни. Он вспоминал предреволюционные годы. Рассказчик он был замечательный, скорее не рассказчик, а артист, все время разыгрывающий в лицах живые сцены. Вот он встает, то ходит по комнате, то бросается к столу, жестами показывая, как он мчится на извозчике к Рябушинскому, еще до открытия выставки «Союза русских художников», но уже побывав на ней, врывается в дом и с порога кричит: «Немедленно в «Союз», там Врубель – берите, не зевайте», и снова на извозчике к Гиршману, к Морозову, и каждому конкретный совет с точной оценкой работ. Говорит, что собиратели слушали его и благодарили. Знал он художественную жизнь предреволюционной Москвы досконально и говорил мне, что очень верно судил о художниках».

В третьей части урока учитель предлагает учащимся сформулировать собственное отношение к процессам, происходившим в культурной жизни Советского Союза в 20-30-е годы. Учащимся предлагается ответить на вопросы:

Как вы считаете, было ли необходимо создание единого союза художников и почему?

К чему привела унификация и идеологизация искусства?

Может ли художник оставаться вне политики?

Тема урока: “Вечные ценности новой культуры

(урок-вернисаж)

На уроке ученики получают дополнительную информацию об изобразительном искусстве 20-30-х годов ХХ века. Определяют место вечных ценностей художника в процессе строительства новой культуры. Рассматривается влияние октябрьских событий на смену приоритетов в выборе тем для картин.

Методической особенностью урока является форма урока – вернисаж. В конце урока учащиеся решают познавательные задачи, определяют свое отношение к выбору тем художниками.

Цель урока – показать учащимся значение «вечных ценностей» для культуры.

Задачи:

а) образовательные – сформировать у учащихся представление об особенностях советского изобразительного искусства в 20-30-е годы;

- сформировать у учащихся представление о влиянии идеологии общества на выбор тем;

б) развивающие – формирование у учащихся умения составлять собственное мнение по тому или иному виду информации;

в) воспитательные – продолжить формирование системы нравственных ценностей и собственного мнения по тем или иным нравственным категориям.

Ход урока.

В водном слове учитель определяет место общепринятых нравственных ценностей при построении новой культуры, определяет их основополагающее значение в системе ценностей.

В 20-30-е годы меняется взгляд на многое, в том числе происходит изменение в традиционной системе ценностей. Многие художники отправляются «в свободный творческий поиск», экспериментируют с цветом, формой, наполняют новым содержанием свои картины. При выборе тем их фантазии ничем не ограничены, героями их картин становятся фабрики, заводы и даже геометрические фигуры. Реалистическое направление в живописи постепенно уступает свои позиции новым направлениям в изобразительном искусстве (формализму, кубизму, экспессионизму и т.д.). Эти направления возникали и исчезали на протяжении короткого времени. Имена многих художников, работавших в подобных стилях, были неизвестны современникам, забыты они и сейчас.