Особая роль в подавлении ростков свободы экономического поведения в легальном секторе хозяйства и последующей кри­минализации экономических отношений, к сожалению, при­надлежит действиям властей по бесконтрольному распоряже­нию средствами производства в процессах разгосударствления и приватизации, раздаче всякого рода налоговых, таможенных и иных льгот, дающих незаконные преимущества на рынке от­дельным («своим») экономическим структурам и организаци­ям и др. Можно привести множество примеров произвольного расходования денежных средств российских налогоплательщи­ков и аналогичного по характеру распоряжения долями госу­дарственной собственности в крупнейших корпорациях, а так­же получаемыми по ним прибылями (дивидендами). Наиболее яркий пример, преданный гласности заместителем председате­ля Счетной палаты Ю. Болдыревым21, относится к Газпрому, 40% акций которого, как известно, принадлежит государству. В 1996 г. эта корпорация финансировала президентскую кам­панию одного из кандидатов, занимавшего пост главы государ­ства. По ее успешному завершению, бывший кандидат своими полномочными решениями дал Газпрому отсрочку по погаше­нию задолженности перед бюджетом и позволил по итогам 1996 г. перечислить на государственный пакет акций не 5 трлн. рублей (свыше 1 млрд. дол.), а сумму, 250-кратно мень­шую . В1997 г. правительство, передав в доверительное управ­ление Газпрому 35 из 40% принадлежащих государству акций, и вовсе предоставило этой корпорации возможность бескон­трольно управлять государственной долей собственности. В дан­ном случае высвечен факт, когда федеральная исполнительная власть произвольно распорядилась общей = государственной собственностью в пользу корпоративных интересов определен­ных «заинтересованных групп». Иными словами, в отношении россиян, как субъектов государственной собственности, без их ведома (то есть без волеизъявления собственников и в наруше­ние их правомочий) были осуществлены действия, нанесшие ущерб их материальным и иным интересам. Похожую картину можно наблюдать и по другой крупнейшей естественной моно­полии — РАО ЕЭС России: в 1996 г. из положенных 800 млн. долларов на государственный пакет акций по аналогичным мо­тивам не было перечислено ни рубля .

Для российского общества и его переходной экономики осо­бую актуальность приобретает учет криминогенных последствий, обусловленных издержками и грубыми просчетами в политике хозяйственного реформирования. Последние могут предопреде­лять сдерживание либо свертывание развития полноценных и ци­вилизованных рыночных отношений, свободы предпринима тельства, институтов частной собственности и как следствие — вызывать уход субъектов этих отношений в теневой сектор.

К числу таких просчетов можно отнести, например, и же­сткую, недальновидную позицию государства в отношении соб­ственности самих граждан, их личных доходов и сбережений. Осуществлявшаяся в этой области в годы радикальной эконо­мической реформы конфискационная политика нанесла значи­тельный урон доверию населения к федеральной власти и про­водимым преобразованиям. Если государство грубо попирает ин­тересы частных лиц в угоду мифическому публичному интересу, граждане (общество) отвечают тем же — игнорируют интересы государства и те правила, которые оно устанавливает в сфере эко­номической деятельности. В чем выразилась подобная позиция государства? По словам директора Института рынка РАН, ака­демика Н. Петракова, реформы у нас начались с ликвидации ча­стной собственности — вкладов населения, т. е. «первым актом введения рыночной экономики стало ограбление мелких собст­венников»22. Административное введение обвальной либерали­зации цен на потребительском рынке вызвало резкое обесцени­вание имевшихся у россиян и в основном честно заработанных сбережений. По мнению специалистов, эти потери можно было компенсировать, наделив население имевшейся «общенарод­ной» собственностью (предприятия, недвижимость, земля) про­порционально накопленным средствам. Этого не было сделано, так же как и не было осуществлено наделение граждан бывшей государственной собственностью в процессе ее разгосударствле­ния. Приватизация, изначально продекларированная приняты­ми законодательными актами как «народная», была превраще­на в фарс, за которым скрывалось беспрецедентное по срокам и масштабам в мировой истории перераспределение дотоле хоть и обезличенной, но общей собственности в пользу немногочислен­ного элитарного социального слоя.

Очередная массовая потеря собственных денежных накопле­ний наших граждан произошла в очередной «черный понедель­ник» 17 августа 1998 г. и последовавший за этим период. Обру­шение созданной Правительством и Центробанком Российской Федерации спекулятивной пирамиды государственных ценных бумаг ГКО-ОФЗ совместилось с параличом банковской системы, девальвацией рубля, скачком цен, резким падением доверия со стороны потенциальных кредиторов и инвесторов, значительным снижением поступлений как импортных, так и производимых внутри страны товарных ресурсов23. Все это в совокупности на­глядно продемонстрировало отсутствие в российском хозяйстве, в нашей политико-правовой системе элементарных гарантий со­блюдения естественных прав человека в экономике и, соответст­венно, обеспечения свободы экономического поведения для ее субъектов. В то же время, пожалуй, впервые в столь контрастно проявленных дисфункциях хозяйственного механизма четко вы­светились и системные пороки наших современных рыночных преобразований. Так, например, оказалось, что вся банковская система во главе с Центробанком Российской Федерации на прак­тике служит не целям аккумулирования денежных средств с по­следующим их инвестированием прежде всего в реальный сек­тор экономики, а задачам совершения спекулятивных операций по «прокручиванию» бюджетных и заемных денег и извлечения быстрых и легких сверхдоходов, расходуемых по собственному усмотрению в ущерб интересам клиентов и вкладчиков. Банк Рос­сии трансформировался в некий самодостаточный финансовый организм, выражающий лишь собственные специфические кор­поративные интересы и, по сути, не отвечающий как за состоя­ние российской банковской системы, так и за целевое и эффек­тивное расходование бюджетных средств. Более того, по закону 1995 г. он вообще практически выведен из-под контроля со сто­роны общества, засекретил информацию о своей деятельности, которую не предоставлял даже по запросу Счетной палаты Феде­рального Собрания Российской Федерации. В отличие от других государственных органов банк получил уникальное право само­стоятельно и произвольно тратить огромную часть государствен­ных средств на собственные нужды — на оплату труда и премии, создание собственных пенсионных, страховых, медицинских и иных фондов, на кредитование своих сотрудников с самостоя­тельно определяемой процентной ставкой и т. д. Поэтому неуди­вительно, к примеру, что в 1997 г. Центральный банк только на зарплату своим сотрудникам израсходовал сумму, эквивалент­ную более чем 2% федерального бюджета. Это в несколько раз превышает прибыль, перечисленную банком в федеральный бюд­жет и равнозначно по величине совокупным расходам на все ос­тальное государственное управление России!. ,м