Борис Федорович Деревянко очень часто использовал в своих произведениях как олицетворение, так и персонификацию. Вот всего лишь несколько примеров применения этих тропов: «Отлетают дни, катятся и катятся годы .», «Конечно, королева полей . пшеница. Но королева без должного окружения – не повелительница. Ячмень пока не ее фаворит», « В степных краях случается нередко, что наступает . время блуждающих дождей: над одним массивом пролилась туча сегодня, над вторым – завтра, над третьим – послезавтра, а четвертый дразнит, но не поливает, постоит-постоит и убирается восвояси – либо лениво, либо в спешке, подхватывая маленькие облака, втягивая их в себя, как подхватывает и подтягивает юбки убегающая второпях тз комнаты-зала игривая красавица» .

Однако не всегда олицетворение – стилистическая находка журналиста. Иногда оно возникает в повествовании независимо от авторского желания, стихийно. Пишущий и не подозревает, что ввел в свою речь троп, а для читателя он проявляется в результате случайной игры слов.

Остановимся на стилистических приемах образной речи Б. Деревянко при употреблении им в своем творчестве других тропов.

Метонимия – перенос названия с одного предмета на другой на основании их смежности. «Страна, которую я люблю, погружается в безграничную, бездонную темень, и настало время спросить во весь голос: кто погасил свет?»[48] Темень в данном случае означает хаос, ухудшение не только жизни людей, но и общественного миропорядка. Выключил свет, т.е. кто довел страну до такой ситуации.

Гипербола – преувеличение. «Очень скоро заговорили о тлетворном влиянии Запада», « .Со временем, правда, выяснилось, что горло приверженец идеи готов перегрызать, когда чувствует за собой силу».

Гиперболе противоположна литота – образное выражение, непомерно преуменьшающее размеры, силу и значение описываемого.

«Горбачеву демократию пришлось «героически защищать» в роли очень забавного пленника на черноморской даче»[49]. Как остро, колко, уничижительно Борис Федорович смог в одной лишь фразе раскрыть всю сущность Горбачева!

«Затевая свою борьбу-возню за переход Севастополя под юрисдикцию России, подумали хотя бы национал-патриоты из Севастополя, чем это может аукнуться русским в других регионах Украины?»[50] В данном случае литотой можно назвать словосочетание борьбу-возню. Здесь автор принижает значение слова «борьба», сводит его на нет. И сразу понятно отношение автора к данному вопросу, и что на самом деле никакой борьбы нет, а есть возня кучки национал-патриотов, возомнивших себя борцами за светлое будущее своего народа.

Следует отметить, что стилистическая оценка использования тропов в речи зависит от многих факторов, в числе которых следует указать на частотность употребления того или иного тропа. Наиболее действенны те лексические образные средства, которые рождаются под пером мастера и несут на себе печать его творческого вдохновения. Каждый журналист создаёт свои эпитеты, метонимии, сравнения и т.д. Самобытные, яркие, они придают речи особую экспрессию и отличают слог талантливого публициста. Вот, к примеру, какое точное и образное сравнение дает Борис Федорович в статье «Кадры решают . Что?». «В какой-то мере номенклатурного работника проще было сравнить с осиновым листом, который, как известно, всегда дрожит. Малейшее дуновение ветра на самом верху рождало бури в номенклатурной толще»[51].

В отличие от таких индивидуально-авторских существуют тропы, многократно употребляемые в речи и утратившие связь с индивидуальным стилем их первооткрывателя (который нам, как правило, не известен, почему эти тропы и называют «анонимными»), часто приобретают устойчивый характер, фразеологируются. И хотя по степени выразительности они уступают индивидуально-авторским тропам, им отводится видное место в числе средств речевой экспрессии. Талантливые очеркисты находят в русской фразеологии яркий источник образности. Пословицы, поговорки, крылатые слова хорошо оживляют повествование. Фразеологизмы довольно легко вписываются в почти в любой материал, вместе с тропами придавая ему лирический оттенок.

«Весенний день год кормит. И сегодня еще можно услышать эти слова. Произносят их разные люди и с разной целью. Одни – чтобы продемонстрировать знание фольклора, другие – чтобы засвидетельствовать уважение к мудрости народа, третьи – чтобы блеснуть заемным красноречием .»[52] или «Чтобы поддержать человека в горькую минуту, не обязательно быть его другом. «Не то друг, кто жалеет, а тот, кто помогает». Точным, с моей точки зрения, этим словам уже более трех сотен лет .»[53] или еще: «Что поэт в России больше, чем поэт, – это все мы усвоили еще со школьной скамьи»[54].

Впрочем, примеров применения фразеологизмов в произведениях Б. Деревянко можно привести сотни, если не тысячи. Использование крылатых фраз, пословиц, поговорок в публицистических произведениях – одна из отличительных черт творчества Бориса Федоровича Деревянко.

Необходимо также отметить, что стилистическое использование фразеологизмов в публицистическом материале обычно связано с изменением их формы и значения применительно к контексту. Чаще всего журналист не просто приводит фразеологизм, а обыгрывает его, включает его в систему образных средств, продиктованных темой статьи.

«Нам бы задуматься, попытаться понять . Но куда там! Мы не просто сами с усами, мы единственные, кто только и наделен усами, весь остальной мир – молокососы. Это в лучшем случае .»[55]

Известны разнообразные стилистические приёмы актуализации фразеологизмов. Их творческая обработка может выражаться в умелом сокращении или расширении их состава, замене компонентов в устойчивых выражениях, в переосмыслении их, в создании новых фразеологизмов по модели хорошо знакомых. Все эти приёмы фразеологического новаторства значительно усиливают выразительные возможности языковых метафор, порой достаточно примелькавшихся читателю.

«Не призываю очнуться. Бессмысленно. Слишком много свидетельств, что люди у нас крепки умом, но – задним числом»[56].

Изменение и преобразование фразеологизмов всегда связаны с обновлением их семантики. Очень часто журналист возвращает устойчивым выражениям их первоначальное значение. В этом случае фразеологизм звучит двупланово и воспринимается как в прямом, так и в переносном смысле. Возникающая при этом игра слов открывает перед журналистами большой простор для создания интересных каламбуров. Приём двупланового осмысления фразеологизма обычно не затрагивает его лексико-грамматического состава, его внешняя форма сохраняется без изменений, но он толкуется по новому: «Может быть, для королей точность не более, чем вежливость. Но для врачей, как и для людей других профессий, в том числе всенепременно журналистов, точность даже не долг – обязанность»[57].

Или «Усталый читатель скривится:

– Ну вот . Куда конь с копытом, туда и рак с клешней. Что нам Россия, что мы – России?»[58]

Обращение к фразеологизмам бывает и стилистически неоправданно, свидетельствуя зачастую не о мастерстве, а о беспомощности автора, о незнании им языка. Не правы те, кто считает, что достаточно вставить в рассказ поговорку, пословицу или другой фразеологизм, и изложение станет художественным, эмоциональным и живым. Не следует забывать, что фразеологизм по своей эмоционально-экспрессивной окраске может и не подходить к стилю авторской речи.