Я в своем реферате ограничиваюсь рассмотрением фактического состояния советского интеллектуального слоя и не касаюсь взглядов его представителей. Можно лишь заметить, что в последнее десятилетие, с ослаблением официального идеологического пресса, в печати получили весьма широкое распространение дискуссии “об интеллигенции”, отмечены попытки представителей интеллектуального слоя высказываться от его лица, сформулировать его корпоративные ценности и интересы, одновременно велись и разговоры о “возрождении России”, возвращении к ее культуре (что объективно немыслимо без воссоздания соответствующего интеллектуального слоя). При этом обращает на себя внимание, что, хотя понимание связи будущего России с восстановлением качества “сословия интеллектуалов” в ряде случаев и имеет место, над тем, насколько это вообще достижимо, есть ли хотя бы дрожжи, на которых могла бы возродиться прежняя культура, задумываются мало, потому что коренное отличие создавшего ее слоя от современного советского в полной мере не осознается. Тяжело дается и преодоление современным интеллектуалом сознания своей социальной неполноценности. Основой идеологии всякого тоталитарного режима является общеобязательный культ “простого человека” (именно это роднит казалось бы совершенно разные по устремлениям тоталитарные идеологии), и после десятилетий обработки в соответствующем духе, “работник умственного труда” до сих пор не осмеливается подняться до осознания противоестественности навязанных ему постулатов.

Главное же состоит в отсутствии преемственности между образованным слоем исторической России и современным, а именно социальная самоидентификация пишущих накладывает сильнейший отпечаток на освещение проблем бытия интеллектуального слоя. Старый интеллектуал (вне зависимости от его политических взглядов) и советский - совершенно разные люди. В дореволюционной России представитель образованного слоя рассматривался “простым человеком” (“мужиком”) как “барин” - будь то сельский учитель или губернатор. Интеллектуал же, созданный советским строем, есть по своей психологии и самоидентификации, в подавляющем большинстве, именно “мужик”. Но если прежний “мужик”, при всей неприязни к "барину", испытывал к дореволюционному интеллектуалу традиционное уважение (прекрасно отдавая себе отчет в существующей между ними разнице), то советский интеллигент такого уважения не испытывает, считая себя не менее "культурным" (да еще, пожалуй, - более, ибо советская культура, по его разумению, "выше" и "прогрессивнее") и своего сущностного отличия от него даже и не осознает, так как критерии этого отличия ему не ведомы.

Вот почему, даже несмотря на моду на дореволюционную Россию, ее образованному сословию не повезло на симпатии современных авторов. Неприязнь к нему просматривается очень четко в писаниях самых разных по взглядам авторов. Созданная им культура абсолютному большинству представителей советской интеллигенции чужда. Эта культура, неотделимая от своих создателей, все-таки аристократична. Аристократизм вообще есть основа всякой высокой культуры. Нет его - нет и подлинной культуры. (Вот почему, кстати, народы, по какой-либо причине оказавшиеся лишенными или никогда не имевшие собственной “узаконенной” элиты - дворянства и т.п., не создали, по существу, ничего достойного мирового уровня, во всяком случае, их вклад в этом отношении несопоставим с вкладом народов, таковую имевшими.) В нормальных условиях нация неизбежно выделяет свою аристократию, потому что сама сущность высоких проявлений культуры глубоко аристократична: лишь немногие способны делать что-то такое, чего не может делать большинство (будь то сфера искусства, науки или государственного управления). Не обязательно все такие люди должны принадлежать к аристократии по происхождению, но само наличие аристократической среды, соответствующих идеалов и представлений в обществе для стимуляции успехов в этих видах деятельности абсолютно необходимо. Общественная поляризация рождает высокую культуру, усредненность, эгалитаризм - только серость. Та российская культура, о которой идет речь, создавалась именно на разности потенциалов (за что ее так не любят разного рода “друзья народа”). Характерно, что одно из наиболее распространенных обвинений Петру Великому - то, что он-де вырыл пропасть между высшим сословием и “народом”, - формально вполне вздорное (ибо как раз при нем была открыты широкие возможности попасть в это сословие выходцам из “народа”, тогда как прежде сословные перегородки были почти непроницаемы), имеет в виду на самом деле эту разность.

Хотя культура образованного слоя дореволюционной России давно перестала быть господствующей, подспудное чувство неполноценности по отношению к ней порождает у члена современного “образованного сословия” даже иногда плохо осознаваемую враждебность. Лиц, сознательно ориентирующихся на старую культуру, среди нынешних интеллигентов относительно немного: такая ориентация не связана жестко с происхождением (создающим для нее только дополнительный стимул), а зависит в основном от предпочтений, выработавшихся в ходе саморазвития, а именно условия становления личности интеллектуала в советский период менее всего располагали к выбору в пользу этой культуры. Вот почему не приходится удивляться тому, что, даже пытаясь отстаивать свои корпоративные интересы, современный интеллектуал менее всего склонен апеллировать к социальному статусу своих дореволюционных предшественников. Поскольку же опыт “массового общества” не оставляет интеллектуалу никакой опоры, то разговоры о “приниженном положении интеллигенции” производят довольно жалкое впечатление. Но для того, что бы столь резко изменить статус и самосознание образованного слоя потребовалось приложить немалые усилия, опыт которых представляет несомненный интерес.

Формирование образованного слоя в советский период характеризовалось некоторыми основными чертами, которые оставались в принципе неизменными в течение всего этого времени, от 20-х до 80-х годов, поскольку были обусловлены базовыми идеологическими представлениями коммунистического режима. Речь могла идти только о том, что некоторые из этих черт проявлялись с одинаковой или возрастающей интенсивностью на протяжении всего советского периода, а некоторые могли временами ослабевать. Взятые в целом, они обеспечили тот облик и положение интеллектуального слоя нашей страны, которые сложились к настоящему времени.

Глава 1. Формирование советского образованного слоя и его состав.

§ 1.Рост численности образованного слоя и изменение его положения в социальной структуре населения.

Важнейшим обстоятельством, оказавшим решающее влияние на большинство проблем, связанных с обликом и положением интеллектуального слоя, стал быстрый, искусственный и гипертрофированный рост его численности. Подготовка специалистов и развитие сети учебных заведений форсировались практически на всех этапах истории советского общества, ибо были прямо связаны с целью лишить интеллектуальный слой особого привилегированного статуса путем “превращения всех людей в интеллигентов”. Темпы подготовки инженеров и других специалистов массовых интеллигентских профессий намного опережали реальные потребности экономики (особенно в производственной сфере) и диктовались, главным образом, пропагандистскими и политическими соображениями.