Сойона: Здесь возраст ни при чем. Нужны познанья.

Страт: Ты столько знаешь? Я в свои года невеждой чувствую себя порою, а знаю, верно, не меньше твоего.

Сойона (смутившись): Другого рода знания нужны здесь.

Страт: Другого?

Сойона: Ведь предсказать судьбу и правильно дать имя лишь нам дано.

Страт: А может имя случайным быть должно, и знать судьбу не надо человеку?

Сойона: Но кроме судьбы мы помним предков своих венцы.

Страт: Для этого довольно знанья Священной Азбуки, порядка на земле, чтоб знанья сохранить, и… все!

Сойона: Забыл про меч тяжелый. Чем же без нас порядок ты поддержишь кроме меча?

Страт: Тоже мне порядок… Я вижу улыбку, жрец, так рассуди с вершин ПраггарП’а, где ты стоишь.

Прен: И я был так же молод, как вы, и спорил не меньше вашего, но жизни полукруг прожив, уж не берусь судить чужое мненье. Скажу лишь: свято место не пустует. Уйдут жрецы одни, придут другие. Имея волю, все стремятся к знаньям и к власти. Таков закон природы. Живут сильнейшие, а чтобы сильным быть, борьбою надобно себя крепить, учить друзей, испытывать врагов, и умирать, и возрождаться вновь. Увы, противоречье правит миром, полярность мнений и полярность дел.

Страт: Мне, честно говоря, до тех законов нет дела. Ведь я всего лишь воин. Я призван небом уберечь столбы родов своих.

Прен: Столбы родов. А ведь давно когда-то не здесь стояли столбы межевые твоих ПтаххатП’ов, далеко на юге. Давным давно уж там одни пески, нет ни травинки и ни ручейка на тысячи доллод. СарккраС звалась когда-то земля та.

Страт: Поверить трудно, хотя и раньше слышал об этом. Ты видел сам хоть издали.

Прен: Не только. Неделю месил вот этими ногами пески те, вымаливая у ВллиВ глоток воды, но глухи боги там и только истукан ДромморД светящимся во тьме орлом мне указал ТроппорТ и дом, где жил отшельник под песком.

Страт: Занятно. А скажи: написано, де, в «Пхорте» будто люди виновны в том, что, истребив леса и распахав всю землю, умножили пески.

Прен: Да, верно. Воду сохраняют земле листы, собою затеняя ее от солнца, и пропуская сквозь себя, когда то нужно. А без травы и без дерев вся влага в пар превращается, не успевая семя собою напитать.

Страт: Когда же жили люди в тех землях? Когда была трава там, росли дубы и птицы парили в небе, из обилья добычу выбирая.

Прен: Давно. Уж три больших периода минуло.

Страт: Три?! Больших?! И люди те знали знаки священные?

Прен: Чего ж здесь странного. Ведь небо вечно и звезды всегда судьбу предсказывали.

Страт: Но кто все это создал? Кто семя кинул, землю обработав, чтоб вырос человек. Вот меч простой, но разве сам он может себя создать из глыбы руды? Где тот кузнец, что нам с такой заботой листы дерев чудесно сотворил и горы сваял, в них спрятав вечный источник жизни? Молчишь. Не знаешь, или это тайна?

Прен: Не знаю.

Страт: Ну, вот. А я-то думал, жрецы все знают. Прости, Великий жрец! Счастливого пути! Счастливого пути… Пор, где ты?

Пор: Я здесь, Страт.

Страт: Есть от Ратси совы говорящие?

Пор: Ни сов, ни коршунов ночных. Не думал я, что ночи спать не будем мы из-за Ратси.

Страт: Отправь гонцов. С ним через три часа я встретиться намерен, где скажет он. (Кнуту): Ну вот. Все решено. С восходом в путь. Давай подумаем, кого оставим здесь и что нам надобно еще учесть. Хотя… Забудь. Пусть все решают сами. Я дам им время, и… Да будут боги с нами!

«Не высевайте игральные кости на поле»

Страт поднялся на холм, сложенными на груди руками поприветствовал Ратси, сказал:

- Воли тебе, Ратси.

- Воли тебе, Страт, - ответил витязь. – И силы.

- Силы?

- Ведь сильного почетней побеждать. Да и оттачивать свое уменье с кем же еще.

- Ну что же, и тебе такой же силы, или даже большей. Ведь сила – это слабость. Да-да, на силу уповая мы забываем о слабости своей, что, верно, есть у всякого.

Ратси: Ты прав. Не мне о том напоминать. Сейчас сильны вы так же, как и тогда, когда владели донью восточной. Однако бывают времена, когда всего лишь шаг паденье от величья отделяет.

Страт: Надеюсь, еще не скоро споткнусь я, хотя и уповать приходится на бога. Но оба мы слабы, когда, мечи забыв, пытаемся сражаться языками.

Ратси: Мечи не убегут, они всегда при нас. Но слышал мудрость я: когда дерутся двое – проигрывают оба. Нам надо сделать то, что ждут от нас жрецы.

Страт: Жрецы? От нас? Да ты того достиг. Они хотят послушников примерных.

Ратси: Всегда должны мы слушаться кого-то. Послушный сам идет, а непослушных тащут.

Страт: Ты все ж забыл, что пред тобою витязь. С жрецами говори на языке таком, а я пойду.

Ратси: Не на мечах деремся, не спеши с последним выпадом. Ведь это состязанье позволяет нам отодвинуть время, осмыслить цветенье слов и привязать их к жизни.

Страт: Я не любитель ярких украшений. Язык двух воев должен кратким быть, как взмах меча. Советник говорил: не заблудись в словах, о цели не забудь, по ней сверяя путь. А цель моя, как прежде: все сохранить столы левобережья. Жрецы хотят того же, на Астрадонь вам право оставляя и позволяя выбрать: Томмотов покорить или с ними замириться.

Ратси: Твои столы всегда напоминают права на Астрадонь.

Страт: Отныне не напомнят.

Ратси: Но это завещал отец твой, а не ты.

Страт: Отец не завещал идти против жрецов. Три года есть в твоем распоряженье. На большее загадывать нельзя, коль вся земля находится в движенье.

Ратси: Не будем уповать на чудеса. Согласен даже на три года я. Мне дорог мир с тобою.

Страт: И еще: я завтра ухожу до северной Вальгхалы. Оказия. Купцов сопровождать. Надеюсь, не придется прерывать вояж свой.

Ратси: Уходишь? В это время? Надеюсь, ты силен как твой отец. Тот, говорят, сам не стремился к власти, но власть сама плелась к ногам его. Ну что ж, даю я слово.

«…И в темноте рождались звуки сами, спеша нанизанными быть на ожерелье твое, и ты их трогала руками и узнавала…»

Вот и дошли они до великих волоков Великой Вольгалы. Только стоило ли проделывать такой путь, чтобы на конечном его этапе упереться в непробиваемое молчание местных жрецов. Сам Прен понимал, что точка МайаМ, ограниченная двумя десятками мерд, не столь важна и что силы МаггаМ действуют на гораздо большей территории и гораздо дольше. Обидно было за Соёну. Стремясь совместить этакий научный опыт со смыслом жизни, она старалась во всем дойти до сути, а, значит, условия должны быть «чистыми», а результат совершенным.

Конечно, подобная идеализация в ее годы не только не вредна, но и желательна. Однако неизвестно как этот случай отразится на ее личности. Жаль, что он вовремя не показал ей некоторые неприятные, но неизбежные стороны жизни. Правда, успокаивало то, что, впервые столкнувшись с такой крупной неудачей, с крушением своих надежд, она не отчаялась, не замкнулась, а упорно искала новые пути и возможности для реализации своих планов.

Сейчас они стояли в нескольких мердах от реки, на высшей точке волока. Мимо них, уходя вдаль, за горизонт, тянулись два полоза из бревен, закрепленных на сваях. Бревна были смазаны салом и по ним легко скользили специальные сани со стоящими на них плотами, ладьями, строгами. В гору их тянули могучие быки, под гору они катились сами, притормаживаемые специальными устройствами, а по прямой местности их тянули лоси, кони, а иногда даже люди.