Именно сюда и направились Спич и его друзья, веруя в свою священную миссию.

От почти сорока человек, решивших идти на юг, их осталось двенадцать.

Среди каменных гигантов их встретили жрецы, спросили Фразио’ можно ли пропустить дальше его спутников, тех, кто не являлись жрецами, на что Фразио’ ответил:

- Эти люди достойны самых высоких сословий. Они постигли мудрость жизни и смерти.

С проводником они немного углубились в каменные джунгли, вышли на открытую площадку со скамейками. Это была жреческая школа. Путников усадили, дали вина, накормили, и глубокий сон враз сморил их. Второй раз за последний месяц они спали так крепко: в первый – когда, выйдя изо льдов, встретили людей, и вот теперь.

Проснулись почти враз, отдохнувшими и довольными. Перед Фразио’, сверкая драгоценными камнями, лежал Священный Браслет деда Памаар’а, сам жрец вязал узлы его родословной. Чук вспомнил как погиб Венн. Стало невыносимо тяжело и обидно. Он считал себя виновным в гибели друга и знал, что не сможет встать пред очи Памаар’а.

- Я решил оставить его Браслет здесь, в Хранилище КресттерК’а, - сказал Фразио. – Потому что никто из нас не сможет гарантировать его доставку хозяину. Более того, мы даже примерно не представляем, что происходит сейчас на вашей родине. Жрецы говорят, вода поднялась настолько, что западное и восточное моря соединились.

- Как??? – воскликнули сразу несколько человек.

- Да, соединились. Долинные люди, надо полагать, разошлись, кто на север, а кто в ваше предгорье, - он глянул на Спича и спросил. – Что думаешь делать теперь?

- Не знаю. Все верфи разрушены, плотов не хватает, бобровые леса затоплены, а без бобров лес валить мало кто умеет. Но я все равно пойду домой. Жаль, что не умею строить плоты, а платить за готовый нечем. У меня есть два чистых изумруда и Йна сохранила рубин. В те времена их можно было обменять плотов на двадцать, а сейчас и одного не дадут. О продуктах и говорить нечего. Говорят, даже рыба на побережье в большой цене. Люди озверели. Рассказывают, будто одна женщина сняла со своего браслета алмаз и предлагала его как чистый – ее разоблачили и убили. Конечно, нечистый алмаз кому нужен. Но понять ее можно, дети умирают от голода.

- О, боги! За что?! – простонала Йна и, закрыв лицо ладонями, уткнулась в колени.

Жрец из местных, сидевший здесь же, сказал:

- Мой тебе совет, Спич, поторопись. Народ уже поговаривает, что северные земли вольготнее, и скоро плоты еще более подорожают. Я вам даже больше скажу: люди, идущие в ТрайарТ с севера и востока – это капля в море. Через три-четыре месяца сюда придут жители южных побережий, и сами боги, думаю, не знают развитие дальнейших событий. Кстати, плоты сейчас делают из цельных бревен, а не из пустотелых как раньше. Так быстрее и проще. Правда, хуже грузоподъемность и в управлении тяжелее, но сейчас важно время.

- Значит, южные моря тоже поднимаются?

- Конечно. Немного, правда, помедленнее, но зато людей по южным берегам жило значительно больше, чем в этих краях. Так что те трудности, которые мы испытываем здесь сейчас – это цветочки. Я думаю, из Трайарта основная масса пойдет на запад и на север, по сухопутным путям СроддорС’а. Морские дороги наладятся еще не скоро. Правда, пути СроддорС’а тоже затоплены, но пока там еще есть проходимые места.

- Может быть, все же попробовать построить плот самим. Бревна-то мы, наверное, купить сможем? Или сделать железные рубила, навалить лес в горах и сплавить к морю. У нас в северном предгорье бывает, валят лес рубилами.

- Если ни разу не строили, то трудно будет… А знаете что, я вам, пожалуй, и в этом помогу. Есть у меня один знакомый старичок, который понимает богов СтроппортС’а и ПсуддусП’а.

- Сам строит и водит? Но именно такой нам и нужен! Быть может, он согласится и плыть с нами.

- Думаю, что согласится. Он здесь с семьей сына. Они из островных жителей и, как мне показалось, сожалеют, что пошли на юг и не на север. Более того, вас проводят в одно труднодоступное ущелье. Там лед сошел рано, и бобры выжили.

- Я, право, не знаю, смогу ли вас достойно отблагодарить, - Спич достал изумруд, подал жрецу. – Возьмите. Это самое дорогое, что есть у меня.

Жрец взял кристалл, подержал на ладони, любуясь, посмотрел через него на солнце, сказал:

- Сросшаяся друза. Красиво. Это Священная спарка. Где взял такое?

- Сам нашел, там, дома.

- Богатая земля у вас. Эх, жить да жить бы спокойно. Прости, но не смогу принять такой подарок. Достоин он лучшего жреца, - обернулся к Фразио’. Взгляните.

Фразио’ взял изумруд, долго разглядывал его, покачал головой:

- Да, вещь Священная. И я такого, пожалуй, не достоин. Но есть здесь человек, кому он будет впору, - передавая камень Чуку. – Вплети в Браслет свой, пусть залогом будет твоих деяний.

Чук отшатнулся:

- Как можно? Мне?! Мне не позволит бог НеннеН иметь такое, я не заслужил!

- Не нам судить о божьих позволеньях. Поправит он, коль ошибемся мы. Но, думается мне, такому посвященью доволен будет лишь из рук твоих Всеведающий Бог.

Чук осторожно принял драгоценность, на глаза навернулись слезы.

«Путь впереди равен пройденному пути».

Плот они строили неделю, а до ворот ГротторГ’а дошли за трое суток. Во времена легкой воды путь этот занял бы всего лишь один световой день, но сейчас и плот был тяжел, и дельфины непослушны, и море, взбаламошенное странными течениями и водоворотами, было непредсказуемо. Без деда Врупо’ они бы вообще не смогли проделать этот путь.

Но вот вдали показались две вершины и между ними широкий прогал, через который западное море вливалось в восточное. Они уже попали в это течение, да еще усилившийся западный ветер помогал им, и гребцы лениво пошевеливая веслами, приготовились отдохнуть. Лишь двое рулевых стояли наготове, глядя на деда – воплощение бога ПсуддусП’а. Рядом со стариком на мостике стояла его внучка, в обязанности которой входило дублировать команды белым флажком.

Чук правил парусом. Мыслями он был уже дома, но гадать о том, что там сейчас происходит, не хотелось. Зачем мучить себя напрасно, если уже вечером он обнимет родителей.

Спич, сидящий на веслах, крикнул старику:

- Не догонит нас тучка?

- Нет, не догонит, - рассеянно ответил дед, но, взглянув назад, нахмурился. – Хотя тучка-то нехорошая. Фуоноуч идет – неровный ветер. Надо нам поторопиться. Неизвестно еще какие там берега, - и крикнул. – Эйе, на гребях, пошеве-еливай! Бог БреггерБ заждался нас. Налега-ай!

Ветер усилился. Впереди уже виднелись выступающие из воды скалы и белые буруны между ними.

- Не нравится мне это гэрло, - прокричал Врупо’. – Хотя бы малюсенькую лагунку на берегу, я бы лучше отсюда высадился.

- Ничего, дед, проскочим, - отвечал Спич. – Не приспустить ли парус?

- Нет. Плот тяжелый, на течение нельзя надеяться, только ветер нам помощник и весла, - и поднеся ко рту рупор, прорычал, перекрывая вантовый свист. – Проверить привязи. Затянуть крепи. Пра-аво правь!

Девочка вытянула белый флаг вправо. Чук увидел как дружно налегли рулевые, а гребцы по правому борту приподняли весла, порадовался: не зря дед мучил их на всем пути, заставляя выполнять команды точно и слаженно. Ведь гребцы, большей частью, состояли из пассажиров, ни разу в глаза и весел не видевших.