Андропов дал несколько интервью советской и зару­бежной прессе, пытаясь доказать, что переговоры по ра­кетам средней дальности блокируют именно США.

Когда Э. Берлингуэр прислал в октябре 1983 года кон­фиденциальное письмо Андропову с предложением сде­лать шаг в направлении одностороннего сокращения ра­кет средней дальности и тем самым предотвратить появ­ление в Европе американских ракет, генсек ответил: «Но где гарантия, что это удержит американцев от размеще­ния ракет в Европе? Таких гарантий нет».

Андропов не захотел обсуждать возможность даже ча­стной уступки. В своем заявлении 25 ноября 1983 года Андропов, в связи с прибытием ракетных комплексов США в европейские государства, сообщил, что СССР принима­ет «ответные меры» Опасность прямой военной конфронтации резко возросла.

За короткий срок своего правления Андропову не уда­лось вернуть страну даже к брежневскому куцему «детанту» Классовое мышление диктовало: борьба за паритет, ни в чем не уступать, при возможности добиваться преимущества.

Когда советская делегация собралась в октябре 1983 года ехать на подготовительную встречу в Хельсинки по мерам укрепления доверия, безопасности и разоружения в Европе политбюро, с благословения Андропова, дало директиву поддержать идею о взаимном неприменении си­лы, но «не соглашаться на раскрытие военной деятельно­сти государств».

А страна между тем все больше экономически обес­кровливалась. Из каждого рубля государственного бюджета (разумеется, официально не опубликованного) на военные нужды шло около 70 копеек! Ставка на силу, а не на мудрость, на геополитические интересы, а не на общечеловеческие ценности привела и мир, и соперничающие страны к самому краю ядерной пропасти.

Последний раз в своей жизни Андропов вел заседание политбюро 1 сентября 1983 года.

Закат «эры Андропова»

Инциденту с южнокорейским «Боингом» Андропов не придал вначале особого значения. Сколько мы сбили аме­риканских самолетов-нарушителей и на Востоке, и на Балтике, над Баренцевом морем, и в Армении, даже под Свердловском . Десятки. Немало и наших воздушных ко­раблей бесследно исчезло в самых разных широтах Миро­вого океана. Только сейчас специальная президентская Комиссия, которую я возглавляю, пытается установить места вечного успокоения советских экипажей и их число. Многое уже знаем. О своих исчезнувших самолетах мы никогда раньше публично ничего не говорили и не писали. Старое большевистское правило: чем меньше народ зна­ет, тем легче им управлять.

Никто в Кремле вначале и представить не мог, какая огромная волна всеобщего мирового возмущения и осуж­дения СССР поднялась за сутки в мире! Сбит гражданский воздушный корабль с 269 пассажирами!

Самолет, по причинам, до сих пор до конца неизвест­ным, оказался над Камчаткой и Сахалином. Все мировые агентства, средства массовой информации множества стран в деталях беспрерывно сообщали о трагедии, разы­гравшейся в ночь на 1 сентября 1983 года над Японским морем.

До настоящего времени нет ясности: случайно или преднамеренно южнокорейский «Боинг» оказался в воздушном пространстве СССР? Воз­можно, это вечная тайна истории. А она, история, есть Библия вечности . Ведь никогда доподлинно мы не узна­ем, что пережили пассажиры авиалайнера в свои послед­ние на этом свете минуты .

Еще рано утром ген­секу, находившемуся в загородном доме, доложили: над южной частью Сахалина сбит американский военный са­молет. Подробности пока не сообщались. Андропов знал, в СССР существовала установка: самолету-нарушителю путем зрительных и радиосигналов предлагалось совер­шить посадку на советской территории. В случае отказа выполнить требование, пункт управления ПВО мог отдать команду на уничтожение самолета, сразу же превращаю­щегося в цель.

На первые запросы США и Японии по поводу исчезнув­шего «Боинга» из Москвы отвечали: им ничего не извест­но о судьбе самолета. Затем, когда стало очевидно для всех, что самолет сбит, пытались придерживаться хру­щевской методологии— «упал сам». Но все радиопереговоры советских летчиков-истребителей с командными пунктами ПВО имелись в распоряжении электронной раз­ведки США. Неуклюжие попытки Москвы «затуманить» дело никого не могли ввести в заблуждение. На простой вопрос: как можно было спутать большой гражданский лайнер, один из самых известных в мире типов самолетов, с военным летательным аппаратом, в Москве не могли дать удовлетворительного ответа.

Андропов пока наблюдал за развитием событий из Крыма.

Из всех посольств шли тревожные депеши: везде де­марши, протесты, пикеты, демонстрации, возмущение. Даже «друзья» крайне смущены и не в состоянии аморти­зировать ситуацию.

Андропову доложили подробности происшествия по линии Министерства обороны, КГБ, МИДа. Генсек прежде всего переговорил с Черненко: обсудите вопрос на по­литбюро, отработайте «линию»: не уступать, не занимать оборонительную позицию. Продумайте нашу реакцию на возможные санкции против нас.

Черненко, оставшийся «на хозяйстве» за генсека, с го­товностью поддакивал, полностью соглашался.

Задыхающийся от астмы Черненко, невзрачный человечек, вознесенный Брежневым столь высоко, в полной мере использует эти несколько месяцев фактического «заместительства» генерального. А пока он зачитывал жест­кие слова, где не было и намека на сожаление о гибели множества людей.

«1 Одобрить меры, принятые в связи с нарушением южнокорейским самолетом воздушного пространства СССР 31 августа. Исходить из того, что это нарушение представляет собой преднамеренную провокацию импе­риалистических сил . способных отвлечь от мирных ини­циатив СССР.

2. Поручить отделам ЦК обеспечить наступательную линию в нашей пропаганде .».

Печать, радио, телевидение СССР продолжали изла­гать «версию», отработанную 2 сентября на политбюро. США, Европу, Японию, Южную Корею захлестнула вол­на негодования: почему «Советы» вновь лгут, почему пря­мо не признают факта уничтожения гражданского авиалайнера? Несоциалистический мир не мог понять, как можно отрицать очевидное, бесспорное, почему ни Анд­ропов, ни Громыко, ни кто-либо другой из высшего руко­водства не выразят соболезнования семьям погибших ко­рейцев, американцев, японцев?

Лишь в специальном Заявлении советского правитель­ства 7 сентября, через неделю после случившегося, было признано, что самолет сбит как нарушитель границы, за­летевший в воздушное пространство СССР с разведыва­тельными целями.

Краткий вывод политики Андропова

Трагическая гибель южнокорейского «Боинга» стала печальным символом «правления» Андропова. Большие надежды и ожидания, не сбываясь, рождают такие же большие разочарования. Становилось все более очевидным: на старых большевистских рельсах страна не дож­дется ни экономического процветания, ни сближения по­литики с общечеловеческой нравственностью, ни высоко­го духовного озарения.

Рухнувший в холодные воды Японского моря южнокорейский «Боинг» стал символом краха попыток излечить выработавшую свой ресурс систему большевистскими методами. А они, эти методы, основаны на классовой жест­кости, конфронтационной логике и старом культивирова­нии лжи.