В «коммунистическом и рабочем движении» тоже ни­чего не менялось. В штаб-квартиры марксистских партий шли из Москвы «рекомендации» — как усилить борьбу с ракетными планами США, «еврокоммунизмом», идеоло­гическими диверсиями империализма. Все сохранилось и продолжалось в духе традиций. По-прежнему лидеры и функционеры этих партий тянулись в Москву на отдых, за инструкциями, а главное — за деньгами. В СССР в тече­ние года приезжали не менее 2—2, 5 тысячи руководите­лей разного уровня из «братских компартий». В междуна­родном отделе ЦК, с его почти двадцатью секторами, при­кидывали, как лучше распределить многомиллионный ва­лютный бюджет «для помощи братским партиям». И рас­пределяли. Миллионы долларов, фунтов, марок, франков, как в ленинские времена. Только теперь опыта и конспи­рации в этом деле было больше . Везли народные деньги на Запад и Восток, конечно, представители КГБ. Не было ни одного провала в доставке.

Лидеры всегда фокусируют на себе повышенное внима­ние. От наблюдательных визитеров не могло укрыться, что задыхающийся новый шестой лидер с трудом общает­ся по заготовленной помощниками бумажке, отвечает на вопросы крайне односложно и элементарно. Как писала парижская «Русская мысль» в марте 1984 года: у Черненко «самой примечательной чертой является отсутствие всякой примечательности».

Сутулый покашливающий человек с короткой шеей в отличие от Андропова фактически не пытался ничего серьезно изменять. Ему было трудно не только ходить, но и думать. Он привык работать с документами по накатанной колее решений, контроля, отчетов, директив.

Выступая на первом, «своем», заседании политбюро, Черненко особо педалировал на то, что «решения фев­ральского пленума получили полную поддержку в партии, стране, братских странах и коммунистическом движении». Черненко в своей речи добросовестно повторил андроповские сюжеты о необходимости «рассматривать на полит­бюро только крупные вопросы», о важности «улучшения управления сельским хозяйством и промышленностью», о налаживании «контроля исполнения», «повышения дис­циплинированности людей», об уменьшении «потока бумагооборота .» и т. д.

Перераспределение обязанностей

23 февраля 1984 года, Черненко произвел перераспределение обязанностей его членов. Себе он взял традиционные вопросы генсеков: организа­цию работы коллегии, оборону страны и безопасность, основные вопросы внутренней и внешней политики, рас­становку основных кадров партии и государства, а также «повесил» на себя отдел внешнеполитической пропаганды и любимые детища — общий отдел и Управление делами ЦК (по сути, специальную личную канцелярию и общее «хозяйство» ЦК).

Горбачеву, ставшему «человеком номер два», он выде­лил работу секретариата ЦК и все сельскохозяйственные вопросы. Но в конце заседания генсек еще поднагрузил Горбачева, передав ему руководство комиссией по Польше.

Очень скоро новый генсек дал всем понять: никаких крупных новаций в работу высшего органа партийной и государственной власти вносить он не собирается и не бу­дет. А если что и будет, то скорее как возврат к брежневскому безмятежному, сонному бытию. 5 апреля 1984 года, с согласия Черненко и по настоянию многочис­ленных ленинских ортодоксов, ЦК КПСС и Совет Мини­стров СССР принимают новое постановление: «Продол­жить в 1984—1985 годах сооружение памятников Ленину в населенных пунктах согласно приложению».

Монументальное идеологическое безумие было про­должено. Каменные, чугунные, бетонные, бронзовые идо­лы вождя вновь стали расти по городам и весям неогляд­ной державы.

***

Став генсеком, Черненко получил сразу же несколько предложений посетить некоторые страны, в том числе и «престижные». Вашингтон, например, как и в отношении Андропова, вел зондаж о возможности встречи Черненко с американским президентом.

На зондирующее письмо Рейгана в марте 1984 года бы­ло подготовлено ответное от имени Черненко, где говори­лось, что новый советский лидер придает «большое значе­ние нашей переписке» и своим посланием не ставит «пе­ред собой цели заниматься упреками». В словах «пока об­надеживающих признаков улучшения отношений не видно» делался прозрачный намек на то, что без американ­ских уступок по евроракетам и военному космосу было бы нелогично ожидать чего-то позитивного, нового.

Генсек, внимательно прочитав проект ответа, подго­товленный МИДом и международным отделом ЦК, как обычно, «рваными» буквами подписал: «К. Черненко», со­гласившись, что сейчас лучше всего заморозить советско-американские отношения в том состоянии, какие они есть. А главное — Москва хотела «насолить» Рейгану в год президентских выборов в Америке.

Некоторые предложения о своих визитах Черненко да­же принял, как, например, от канцлера Коля, сказав, прав­да, Геншеру: «О конкретном сроке придется, видимо, по­думать несколько позже с учетом всех обстоятельств и складывающейся обстановки». Но приглашавшие знали: «складывающаяся обстановка» — суть быстро ухудшаю­щееся здоровье самого старого (при избрании) генераль­ного секретаря ЦК КПСС.

Но Черненко «компенсировал» свою вынужденную по­литическую оседлость довольно бурной деятельностью по приему крупных зарубежных лидеров, известных между­народных общественных деятелей, послов.

В качестве лидера страны Черненко в самом начале своей генсековской карьеры встретился не с кем-нибудь, а с самой Маргарет Тэтчер. Встреча состоялась 14 февра­ля 1984 года в присутствии А. А. Громыко и министра ино­странных дел Великобритании Дж. Хау.

Для Черненко (так же делали всегда и для Брежнева) отпечатали очень крупными буквами на нескольких лис­тах бумаги текст его «беседы». Едва поздоровавшись и предложив сесть высокой гостье, новый генсек уткнулся в шпаргалки и задыхающейся скороговоркой зачитал «за­готовку». Тэтчер холодно, но с известным любопытством смотрела на невзрачного, седого, явно больного человека, который почему-то стал первьм лицом в этой гигантской и мощной стране. Переводчик едва поспевал переводить бесконечно общие фразы, которые советская дипломатия нудно повторяла уже долгие годы: « . Мы сторонники ак­тивного и серьезного политического диалога, нас не надо убеждать в его целесообразности. Но диалог должен вес­тись на равных, а не с «позиции силы». И он должен быть.

Без всякого, разумеется, текста, выделив три группы проблем в англо-советских отношениях, «железная леди» с такой же железной логикой сформули­ровала некоторые направления возможной совместной деятельности по их разрешению. Примерно прошли и другие встречи Чер­ненко: весной 1984 года — с президентом Финляндии М. Койвисто, тогда же — с министром иностранных дел Италии Андреотти, министром иностранных дел ФРГ Г. Д. Геншером, генеральным секретарем ЦК Компартии Греции X. Флоракисом; летом — с лидерами соцстран Живковым, Кадаром, Гусаком, Родригесом, Чаушеску, Ле Зуаном, Хонеккером. Кстати, через месяц, в августе, ру­ководитель ГДР Э. Хонеккер совершил, по его просьбе, «закрытый визит» в Москву, во время которого обсуж­дались вопросы внутригерманских отношений и углубле­ния двустороннего экономического сотрудничества. Разу­меется, в протоколах политбюро обязательно отмечено: «Итоги беседы Генерального секретаря с таким-то одоб­рены».