Благополучным показателям уже мало кто верил: сплошной «дефицит», пустые полки магазинов, скрытая спекуляция, приписки, поездки в столицу «за колбасой» превратились в явление советской жизни.

Черненко к концу 1984 года стал приезжать в Кремль или на Старую площадь не каждый день. Но если и приез­жал, то был в своем кабинете максимум 2—3 часа. Он за­дыхался. Легочная и сердечная недостаточность усугубля­лись хроническим гепатитом печени. Человек умирал на глазах своих соратников. Однако в дни заседаний полит­бюро Черненко собирал тающие силы и приезжал на заседание: ему очень не хотелось даже временно уступать поста, столь нелепо и неожиданно ему доставшегося. У Черненко еще хватило сил прибыть на большой прием 7 ноября 1984 года, посвященный очередной годовщине Октябрьской революции и проходивший в банкетном зале Кремлевского Дворца съездов. Блестящая толпа «высшего света» — дипломаты, министры, деятели искус­ства, передовики производства, генералитет слушали со­вершенно невнятную речь генсека. Появления на политбюро, которые Черненко, похоже, ставил своей целью, давались ему все труднее и труднее. Так, 3 января 1985 года он с трудом смог собраться и при­ехать в Кремль на заседание. Были довольно быстро рас­смотрены 14 вопросов повестки дня. Все видели ужасное состояние генсека и старались ускорить принятие реше­ний без обсуждения. Набор вопросов был обычным: об очередной сессии Верховного Совета СССР, директивах бесед Громыко с Шульцем в Женеве, об итогах визита Горбачева в Англию (одобрили), согласились со сниже­нием розничных цен на автомобили «Запорожец» и «Ни­ва» (впервые в советской истории наметилось затоварива­ние этими машинами) и, наконец, рассмотрели записку об­щего отдела «Об итогах работы политбюро в 1984 году».

Черненко поручил своему бывшему заместителю К. М. Боголюбову «подытожить» год его «генсекства». Старый канцелярист потрудился на славу. На 28 страницах была написана хвалебная ода правлению старца. В документе 27 раз упоминается генеральный секретарь, фактически на каждой странице «указания», «выступления», «выводы», «записки», «беседы», «речи» товарища Черненко . Итоги работы выражаются такими «впечатляющими» цифрами: в 1984 году состоялось 48 заседаний политбюро и 42 — секретариата ЦК. Принято 3760 постановлений политбюро, из них — 529 на заседаниях и 3231 — голосо­ванием заочно. Секретариат ЦК принял 5452 постановле­ния, в том числе на заседаниях — 980, голосованием заоч­но — 4472. Работали Комиссии по проекту Программы партии, топливно-энергетическому комплексу. Продо­вольственной программе, реформе общеобразовательной школы, по Польше, Китаю, Афганистану, внешнеполити­ческой пропаганде, товарам народного потребления и дру­гие. В «Итогах» дается высокая оценка «миролюбивой со­ветской внешней политике» и результатам бесед товари­ща Черненко с руководителями братских социалистичес­ких государств, развивающихся и капиталистических стран. Политбюро продолжало укрепление руководящего состава партийных органов и утвердило 28 новых первых секретарей обкомов, крайкомов, ЦК компартий союзных республик, назначило 12 новых союзных министров .

В ЦК поступило за год 255 тысяч экземпляров всякого рода служебной корреспонденции. Количество писем, по­лученных в Центральном Комитете, достигло более 600 тысяч. Только генеральному секретарю и другим членам высшего руководства доложено более 9 тысяч писем .

Огромный отчет с массой цифровых выкладок, переме­жаемых славословиями в адрес генерального секретаря . Однако в записке практически отсутствует глубокий ана­лиз роли политбюро в преодолении кризисных явлений в обществе, слабой общественной активности населения, продолжающейся бюрократизации государственных структур, последствий подмены партийными комитетами советских органов власти и других вопросов.

Записка общего отдела, подготовленная по указанию Черненко, еще раз подтвердила, что шестой лидер оказал­ся полностью неспособным на внесение в жизнь хотя бы некоторых реальных реформаторских идей. С другой сто­роны, историческая пауза безвременья лишь усилила ожидание необходимости кардинальных перемен в обще­стве. В той ленинской системе, где людям уровня Чернен­ко становится возможным возглавлять партию и государство, эти перемены могли быть начаты только сверху. Оставалось ждать, придет ли на смену профессио­нальному партийному чиновнику человек, который услы­шит призыв своей судьбы в инициировании выстраданных перемен. Когда начнется долгожданная Реформация?

Страна чувствовала безвременье. Общественное умо­настроение было таково, что все ждали крупных перемен. Но в такой стране, какСССР, они могли начаться только со сменой первого лица. Все смутно понимали, что обще­ство подошло к тому незримому рубежу, когда должен на­чаться перелом, изменения, крупные перемены.

Судьбе было угодно обрушить на разваливающегося человека все мыслимые болезни: к легочной и сердечной недостаточности прибавилась пневмония, когда он лечил­ся в Кисловодске; цирроз печени, усилились дистрофиче­ские изменения в других органах и тканях. Целый сонм врачей, возглавляемых академиком Чазовым, пытался продлить агонию шестого лидера СССР.

Незаменимость вождя у большевиков приняла гротеск­ные формы. Брежнев, Андропов, Черненко, уже проща­ясь с жизнью и будучи не в состоянии делать что-то раци­ональное, должны были решать кадровые перестановки, определять даты форумов, уточнять повестки дня каких-то совещаний.

Даже великое таинство, смерть, наследники Ленина не хотели принимать во внимание. Земная суета до послед­них минут, до последнего вздоха . А вокруг умирающего генсека все еще суетились, пытаясь представить «дееспо­собность» власти. Вся страна запомнила, как еще один старец, Гришин, не отказавшийся, скорее всего, от самых честолюбивых надежд, вытащил полумертвого, едва сто­явшего на ногах Черненко из койки к избирательной урне, принесенной к нему в больничную палату. Призрак дро­жащей рукой едва-едва смог поднять и опустить бюлле­тень .

Когда генсек находился уже почти в коме, последним документом, скрепленным помощниками его факсимиле, был ответ в Токио на письмо Миямото вечером 9 марта 1985 года. Фактически это был ответ с «того света». Ведь получил Миямото письмо несколько дней спустя.

Игра исторического случая или особый мистический знак: последнее письмо уже потерявшего сознание Анд­ропова с его факсимиле (сам уже подписать был не в со­стоянии) ушло 8 февраля 1984 года в Токио руководите­лю компартии Миямото . У Черненко последнее в этой земной жизни письмо было тоже адресовано Миямото . Переступая невидимую черту, отделяющую земное бытие от небытия, пятый и шестой «вожди» последние импуль­сы угасающей жизни направили на Восток, одному и тому же человеку .

В полдень 10 марта 1985 года шестой лидер КПСС и СССР потерял сознание, а в 19 часов 20 минут у него ос­тановилось сердце. Смерть, которую все давно предвиде­ли, никого, кроме близких, не взволновала и не огорчила. Старцы из политбюро уходили один за другим. Анна Дми­триевна, жена генсека, и трое его детей скорбели о муже и отце. Они не могли не понимать, что неожиданная карь­ера резко сократила земную жизнь человека, призвание которого было совсем в другом.