И все же, почему Брежнев рос, делал карьеру, подни­мался все выше и выше?

Дело в том, что в политике, которая редко бывает мо­ральной, чистой, одна из форм компромисса — согласить­ся с выдвижением явной посредственности, чьи слабости пытаются использовать противостоящие или оппонирую­щие друг другу силы.

Политически бесцветный человек может оказаться нужным сразу многим: в одном случае как переходная, временная фигура (так думали вначале и о Брежневе), как форма межличностного согласия, как фигура, которую используют в качестве марионетки. К слову сказать, в конце своей жизни Брежнев, которого славили на каждом официальном углу и одновременно рассказывали о нем бесчисленные анекдоты почти на каждой кухне, превра­тился именно в марионетку. Такие влиятельные члены политбюро, как М. А. Суслов, Ю. В. Андропов, Д. Ф. Усти­нов, К. У. Черненко, В. В. Гришин, Н. А. Тихонов, А. А. Громыко, «крутили» Брежневым как хотели. Сла­бость характера, физическая немощь, интеллектуальная серость делали Брежнева весьма удобным предметом — символом всесоюзного руководителя, решения которого, однако, готовились другими.

Чем выше поднимался Брежнев на Олимп власти, тем заметнее она выскальзывала из его рук. Но выпасть не могла, ибо ею фактически распоряжались его ближайшие соратники: Андропов и Черненко.

Тоталитарная система может функционировать и без персонального диктатора.

Итак, 16 октября 1964 года Леонид Ильич занял высший пост партии, а значит, и государства.

После хрущевской оттепели наступила долгая брежневская консервативная зима.

§ 1.2 Чехословакия, Афганистан

Период от чехославатских событий 1968 года (в начале «правления» Брежнева) до вторжения в Афга­нистан в 1979 году (на излете карьеры генсека), то это было самое спокойное десятилетие в советской истории. И хотя впоследствии этот исторический отрезок пути, на котором «топтался» СССР, назвали временем «застоя», нельзя отрицать значения стабильности этих лет, так ред­ко посещавшей Россию в ее истории. Вопрос в ином: ка­кой исторической ценой была обеспечена эта относитель­ная стабильность.

Все очевиднее становилось, что Брежнев во внутренней политике не обладает ни политической волей, ни ши­рокими экономическими взглядами, ни ясным видением реальных перспектив. Вследствие застоя в центральных структурах, происходила заметная «феодализация» мест­ных партийных комитетов в республиках, краях и облас­тях. Первый секретарь, допустим, обкома партии обладал в области почти неограниченной властью, что развращало людей, укрепляло атмосферу социального пессимизма, ханжества, духовного дуализма.

Покушение

В январе 1969 года Москва встречала космонавтов, вернувшихся с орбиты. В кавалькаде машин, направляв­шейся в Кремль, были не только космонавты, но и гене­ральный секретарь. У Боровицких ворот Кремля млад­ший лейтенант Виктор Иванович Ильин, добывший мили­цейскую форму у своего родственника, открыл огонь из пистолета по головной машине. Но Брежнев находился в Другом автомобиле. Погиб водитель лимузина; космонав­ты и Брежнев не пострадали.

Ильина решили не судить — невыгодно; политический резонанс может быть нежелательным. Через два месяца у Ильина определили хроническое душевное заболевание в форме шизофрении. До этого случая считался совершенно здоровым . Террорист провел в Казани в специальной психиатрической лечебнице 18 лет и затем еще два года в Ленинграде. Через 20 лет принудительного лечения в 1990 году выписан из больницы, как излечившийся .

Естественно, 9-е Главное управление КГБ, занимавше­еся охраной членов политбюро, утроило свою бдитель­ность, хотя Брежнев не страдал, как Сталин, манией пре­следования и комплексом опасности. Похоже, что сам он не придал этому инциденту серьезного значения.

***

«Эпоха» Брежнева, по сути, создала «плацдарм» для грядущих социальных и политических потрясений в СССР, приведших, к несчастью, к его распаду.

В годы брежневского руководства страна исчерпала возможности, которыми обладала директивная экономи­ка; стали карикатурными методы бюрократического уп­равления с позиций «Слава КПСС!», подверглись глубо­кой эрозии коммунистические «ценности». Общество вплотную приблизилось к пределу «социалистических возможностей».

Стагнация, выразившаяся в застое и загнивании соци­ально-экономических и политических основ функциони­рования «развитого социализма», проявилась в целом ря­де тенденций.

Долгое, практически двадцатилетнее правление Брежнева, внешне почти безмятежно-застойное, но глубоко консервативное, дважды прерывалось бурными международными событиями. В начале его властвования и на самом закате жизненного пути генсека. Речь идет о подавлении демократических ростков «пражской весны» в Чехословакии и начале вооруженного вмешательства в дела соседнего Афганистана.

Чехословакия

Как известно в 1967 году в Чехословакии под влиянием ряда внутренних и внешних факторов стала заметно меняться общественная атмосфера. Люди громко загово­рили о последствиях сталинизма для ЧССР для всего сво­его будущего. В печати, на телевидении активно выдвигались идеи о необходимости демократизации общества, о развитии подлинного политического плюрализма, форми­ровании равноправных отношений с СССР. На первый план выдвинулись коммунистические лидеры, провозгла­шавшие необходимость демократических реформ в стра­не и партии. Это были А. Дубчек, О. Черник, И. Смрковский, Ч. Цисарж, О. Шик, 3. Млынарж и другие деятели. Эти люди еще не знали, что коммунистическая система трудно, если вообще это возможно, реформируема. К несчастью чехословацких реформа торов, «пражская весна» пришлась к тому же на время усиления консервативных, несталинистских тенденций в СССР. Уход Хрущева означал не просто смену одного со­ветского лидера другим, а серьезную коррекцию офици­ального курса в сторону коммунистической ортодоксии.

Где-то в середине июля по каналам КГБ из Праги при­шло тайное письмо от кандидата в члены Президиума ЦК КПЧ Антонина Капека на имя Л.И. Брежнева. В нем он, в частности, писал: «В ЦК КПЧ группа из руководящего состава партии в лице Смрковского, Кригеля, Шпачека, Шимона, Цисаржа, Славика овладела всеми средствами массовой информации» и ведет антисоветскую и антисо­циалистическую работу. В конце письма А.Капек прямо пишет: «Я обращаюсь к Вам, товарищ Брежнев, с призы­вом и просьбой оказать братскую помощь нашей партии и всему нашему народу в деле отпора тем силам, которые создают серьезную опасность самим судьбам социализма в Чехословацкой Социалистической Республике». Под­пись Антонина Капека не помечена датой написания по­слания.

Брежнев зачитал письмо членам политбюро. Признали его важным, но недостаточным. Через несколько дней по тем же каналам на имя Брежнева поступило еще одно письмо, подписанное уже теперь пятью высокими чехо­словацкими руководителями. Оно было более определен­ным и, обязывающим.

Генсек вновь пригласил членов политбюро к себе в ка­бинет. Надев очки, прочел призыв чехословацких руково­дителей, перемежая чтение своими бесхитростными ком­ментариями: «Доигрались, а нам теперь расхлебывать . Хреновы марксисты .» Вот две-три выдержки из этого драматического послания, которое до 1992 года хранилось в «Особой папке» шестого сектора общего отдела ЦК КПСС.