Вернувшийся в Петроград в ночь с 3 на 4 апреля 1917 г. В.И. Ле­нин в ближайшие же дни в своих «Апрельских тезисах» опрокинул довод о незавершенности революции, сформулировав задачу ее пере­растания в социалистический этап путем перехода власти к Советам с перспективой превращения их в органы чисто большевистской, про­летарской власти. Развивая этот тезис на VII Всероссийской конфе­ренции большевиков (24—29 апреля 1917 г.) в докладе о текущем мо­менте, Ленин типизировал эту власть как аналогичную Парижской Коммуне и определил ее функциональную сущность: « .такая власть является диктатурой, т. е. опирается не на закон, не на формальную волю большинства, а прямо непосредственно на насилие». Вопрос об окончании войны также связывался с актом перехода власти в руки Советов и «свержением капитала»; Временное правительство при этом не должно было пользоваться никакой поддержкой. Как считает ряд исследователей, ленинский лозунг мира весны 1917 г. был рычагом деструкции армии, орудием дискредитации едва народившейся влас­ти в глазах народа; подлинного решения проблемы окончания войны он не давал. Не случайно Г. В. Плеханов назвал Апрельские тезисы Ленина «бредом», безумной и крайне вредной попыткой посеять анар­хическую смуту на Русской земле. С этой оценкой были согласны все лидеры меньшевиков. Трижды с апреля по октябрь В. И. Ленин во­влекал большевиков в острейшие дискуссии, целью которых было убедить их в необходимости борьбы за завоевание власти во имя со­циалистического переворота, призванного ознаменовать начало ми­ровой революции. И хотя среди большевиков было немало сторонни­ков реформистского пути, особенно на местах, но тем не менее Лени­ну с его громадной политической волей почти каждый раз удавалось подавить «инакомыслие» в собственных рядах, убедить колеблющих­ся.

Характерно, что и среди большевистского руководства на протя­жении всех восьми месяцев довольно распространенными были цен­тристские настроения, связанные с попытками укрепить диалоговую основу возможных компромиссов с меньшевистско-эсеровским бло­ком. Не ослабли они и в сентябре. Дискуссия, начатая в среде боль­шевиков ленинскими письмами «Марксизм и восстание», «Больше­вики должны взять власть» от 12—14 сентября 1917 г., не встретила поддержки: большинство ЦК РСДРП (б) отвергло его предложение о практической подготовке вооруженного восстания, собираясь мирно дожить до Учредительного собрания. Более того: было предложено сжечь указанные письма, кроме одного экземпляра, чтобы не вно­сить раскол в рабочую среду. Как известно, большевики приняли уча­стие в работе Демократического совещания (сентябрь 1917 г.), а за­тем образовали фракцию из 58 человек для вхождения в Предпарла­мент, который начинал свою работу 7 октября. Именно в этот день в Петроград из Финляндии вернулся В. И. Ленин. Проявив невероят­ную настойчивость и опираясь внутри ЦК РСДРП (б) на поддержку Л. Д. Троцкого, избранного к этому времени председателем Петро­градского Совета, Ленин сумел доказать большинству членов ЦК не­обходимость восстания и прямого захвата власти, проведя кампанию против «несогласных», группировавшихся вокруг Л. Б. Каменева и Г. Е. Зиновьева. 10 октября состоялось заседание ЦК РСДРП (б), на котором в присутствии 12 из 21 членов ЦК было принято решение о восстании: «за» высказалось 10 человек, против — Каменев и Зиновь­ев.

Была ли исчерпана возможность формирования многопартийной политической системы? Объективно, т. е. по расстановке социально-политических сил, такая возможность сохранялась в течение всего 1917 г., постепенно убывая. Об этом свидетельствовала прежде всего попытка руководителей Всероссийского исполнительного комитета профсоюза железнодорожников (Викжеля) под угрозой всеобщей за­бастовки заставить социалистические партии провести совещание с целью достижения соглашения. Переговоры длились с 29 по 31 ок­тября 1917 г. В них приняли участие большевики, меньшевики-ин­тернационалисты, меньшевики, эсеры, представители профсоюза. От интернационалистов выступал Ю. О. Мартов, подчеркнувший, что «на­ступила последняя минута, когда еще можно найти общую почву, что­бы вывести страну из страшного кризиса», его поддержал Ф. И. Дан и другие меньшевики. Эсеры настаивали на создании правительства, состоявшего не из профессиональных партийных политиков, а из «лю­дей деловых, специалистов». Большевиков представляли Л. Б. Ка­менев и Д. Б. Рязанов, даже по отзывам оппонентов считавшийся «эн­циклопедически-образованным человеком».

Однако разгром 30—31 октября под Петроградом казачьей диви­зии ген. П. Н. Краснова, выступившего в поддержку бывшего пре­мьера Керенского, сразу же ужесточил позицию большевиков. Ле­нин и Троцкий выступили против продолжения переговоров, и после ультиматума ЦК большевиков в ночь на 2 ноября переговоры были разорваны. В знак протеста Л. Б. Каменев, А. И. Рыков, В. П. Ми­лютин, В. П. Ногин вышли из состава ЦК большевиков. Подали в отставку и ряд советских наркомов и руководителей (Ногин, Рыков, Милютин, Рязанов, Теодорович, Арбузов, Ларин и др.). К ним при­соединился и А. Г. Шляпников. Это был первый правительственный кризис новой власти, связанный с вопросом о целесообразности чис­то большевистского правительства и характере социального прогрес­са для России.

Свое отношение к данной проблеме в эти дни пытались опре­делить не только партийные элиты, но и массы. 12 ноября 1917 г. прошли выборы в Учредительное собрание: за эсеров проголосовало 58 % всех избирателей, за социал-демократов — 27,6 % (причем 25 % за большевиков, 2,6 % — за меньшевиков), за кадетов — 13 %. Ха­рактерно также и то, что большевики имели преобладание в столи­цах, эсеры стали бесспорными лидерами в провинции.

То, что за эсерами шло подавляющее большинство крестьянства, преобладавшего в структуре населения России, и значительная часть интеллигенции, продемонстрировали два съезда крестьянских депу­татов: Чрезвычайный (10 — 25 ноября) и II Всероссийский (26 нояб­ря — 10 декабря).

Избранное впервые в истории России путем всеобщего и равного голосования Учредительное собрание не вписывалось в механизм «дик­татуры пролетариата», поскольку в силу малочисленности рабочего класса не могло обеспечить его приоритета, а тем более приоритета «пролетарской» партии, каковой считали себя большевики.

Роспуск Учредительного собрания явился, как с горечью заметил Г. В. Плеханов за несколько месяцев до своей смерти, «новым и ог­ромным шагом в области гибельного междоусобия .». Таким образом, демократическая альтернатива, в течение восьми месяцев 1917г. успевшая трансформироваться из либерально-демократической в радикально-демократическую, не осуществилась.

Резкое усиление радикализма, а порой и прямого озлобления масс, соединенного с пережитками традиционного общинно-уравнительно­го массового сознания, сделало нереальной либерально-демократи­ческую альтернативу, связанную с формированием стабильного по­литического режима и гражданского общества. Либеральной демок­ратии не удалось соединить законотворческую работу по внедрению парламентаризма с проведением эффективной внешней и особенно внутренней политики.