Таким образом, политическая культура современного российско­го общества находится в состоянии своего становления, испытывая серьезное воздействие со стороны геополитических и исторических факторов и радикальных преобразований, происходящих в нем сегод­ня.

Свое предназначение в качестве инструмента консолидации об­щества и его переустройства политическая культура может выпол­нить лишь при условии преодоления конфронтационности различных в ней направлений, взаимодействия их на основе общей объединяю­щей идеи, поиски которой сегодня активно предпринимаются всеми политическими силами.

Современное российское общество — это, во-первых, общест­во, в котором произошла стратификация по типу классового деле­ния, которая характеризуется различием функций, положения, прав и способов жизни; во-вторых, общество с набором полно­ценных, замкнутых в себе популяций или сегментов; в-третьих, современное общество, которое понимается как стратифициро­ванное не в сословном, а в функциональном отношении (Н. Луман).

Поэтому в России существуют все типы политической культу­ры и ее субкультуры: харизматическая, подданническая, акти­вистская. Однако доминируют патриархально-подданническая и подданническо-активистская.

По мнению многих исследователей, особая роль государства в России объясняется своеобразием ее геополитического положения и изначальной этнической неоднородностью, что вызывало необходи­мость в жесткой силе, способной структурировать и организовать гео­графическое и социальное пространство. «Реальность страны такова, что огромность пространства служила причиной усиления централи­зованного государства. Разнородные этнонациональные, конфессио­нальные, культурные и иные общности, нередко конфликтовавшие между собой . оказывались заинтересованными жить под крышей империи. Сильное централизованное государство служило объединя­ющим все эти общности началом . В этом плане в России не было ка­ких-либо негосударственных структур и норм, призванных обеспечить порядок, целостность и жизнеспособность общества».

Такая вседовлеющая роль государства сформировала ситуацию, в которой индивид и общество выступали не как полноправные акторы, а как пассивные субъекты политического процесса. Интересы личности изначально приносились в жертву коллективному благу, понятия «лич­ное» и «общественное» выстраивались как взаимоисключающая оппо­зиция, антагонизм. Вытекающий из специфики государственности ха­рактер государственной власти (тотальность, контроль за всеми сфера­ми жизни, отчужденность от общественной сферы) формировал неод­нозначные установки в отношении нее в массовом сознании: с одной стороны, завышенные ожидания от власти (причем не столько в форме конкретных правил и законов, регулирующих общественную жизнь, сколько в виде конкретной помощи и поддержки), а с другой стороны, страх, недоверие и ненависть. Такое амбивалентное отношение к го­сударству и власти, нечеткость разделения государственной и других сфер жизни послужили причиной и одновременно результатом мифоло­гизации политики, персонализации власти (характерно, например что большинство российских политических партий, организаций, движений формировалось вокруг известных личностей, получивших популяр­ность на экономическом, общественном или политическом поприще).

Таким образом, складывался негативный многовековой опыт: су­ществование в крайне неблагоприятных для внутреннего мира усло­виях, не поддающихся изменениям, сформировало способность к до­стижению особой приспособляемости к внешним обстоятельствам. Сформировалась склонность скорее подстраиваться под среду, а не изменять ее.

Активное начало проявляется скорее в бунтарском, нежели в протестном поведении, то есть в эмоциональных, по большей части взрывных и разрушительных действиях в отличие от рациональных, планомерно преобразовывающих действительность.

В целом обычным, стабильным состоянием общественного созна­ния в России является ориентация на приспособление к окружающему миру, выживание в существующих условиях, а не их переустройство.

Все вышеперечисленные обстоятельства позволили сделать вы­вод, что в условиях тотального запретительства и укрощения естест­венных человеческих устремлений сформировался тип людей соци­ально апатичных, отчужденных, иронично-скептичных. Эту цитату можно обобщить как модель тоталитарного сознания, созданного сре­дой и воспроизводящего элементы тоталитарной политической куль­туры на всех последующих исторических этапах.

Особенности национального менталитета, согласно представите­лям монистического подхода, сформировали основные черты совет­ской политической культуры: общинность трансформировалась в кол­лективизм, ориентация на власть — в этатизм и патернализм, пассив­ность — в апатию, патриархальность — в персонификацию власти, мифологизированность стала основой для советской веры в светлое будущее, мессианство — в представления о ведущей роли СССР в мировой политике.

По мере проведения систематических исследований, взгляд на советскую политическую культуру начинает усложняться. Возникнув первоначально в работах западных авторов, новый взгляд на полити­ческую культуру советского и российского общества начинает ут­верждаться и в отечественных исследованиях (П. Вайля и А. Гениса, П. Кречмара, В. Паперного, Л. Ионина и др.). Особенно популярной становится идея раскола. При многообразии подходов к анализу это­го явления, когда рассматриваются периоды и причины его возникно­вения, главенствующей становится точка зрения о модернизационном расколе, вызванном антагонизмом между процессами модернизации и традиционалистскими ценностями.

Именно этот раскол в различных его модификациях и в настоящее время, по мнению многих ученых, определяет специфику современно­го состояния российской политической культуры.

Эта специфика заключается в неинтегрированности и фрагментированности политической культуры России. Отечественные исследова­тели отмечают характерную для политической культуры России гетеро­генность, отсутствие национального согласия по базовым социально-политическим проблемам, наличие конфликтующих субкультур.

В 1990-е гг. проводились многочисленные социологические иссле­дования, выяснявшие отношение россиян к происходящим в стране переменам, их установки к новым социальным условиям, политичес­ким институтам и т.п. Опросы показали, что в конце 1990-х гг. наблюда­лись разочарование в демократических идеалах и всплеск патерналистских установок. Это дало основание многим ученым считать, что подъем демократических настроений был лишь временным эпизодом, в целом не подрывающим авторитарную традицию российской полити­ческой культуры. Другие ученые полагают, что эти тенденции обуслов­лены разочарованием россиян в результатах проводимых реформ, итогом которых стал кризис во всех областях жизни. И если в восточ­ноевропейских странах отмечается поддержка демократических инсти­тутов, даже несмотря на низкую эффективность экономических ре­форм, а престиж демократических идеалов при этом остается по-преж­нему высоким, то в России основы политической лояльности иные. Поддержка гражданами политического режима «оказывается в зависи­мости от степени удовлетворения их конкретных потребностей со сто­роны властей. Поэтому низкие оценки деятельности органов власти и демократически институтов в России сопровождаются неверием в их будущее. Рождается противоречие: низкая легитимность российской политической системы вытекает из неэффективности политического курса, проводимого руководством страны, в то время как нелигитимность правления препятствует проведению эффективной политики. Преодоление этого кризиса зависит от того, в какой мере элементы «гражданской культуры» укоренены в массовом сознании».