Телеведущий уже не столько вводит зрителей в мир информации, сколько привносит этот мир в их восприятие как выраженную потребность передать собственную обращенность и осведомленность в событиях. Его роль приобретает статус лица со «значением», говорящего «имени». Он не просто интересно читает чужой текст, а что-то имеет в виду, нередко бросая острый взгляд на положение вещей в окружающей жизни. Разумеется, жанровые рамки выпуска новостей не позволяют ему широко раздвинуть эту новую условность, заставляя стремиться к тому впечатлению, которое производит информация.

Однако ролевое поведение в кадре, как никогда ранее, субъективирует ведущего, представляя на обозрение не только сюжетный видеоряд, но и его самого в притягивающем внимание свете. Динамика событий и новостей начинает зримо передаваться экранной манере.

Ведущий начинает восприниматься чуть ли не как персональная

конституция событий. В частности, речевые и не речевые средства настолько приобретают характер поступающего сознания, что это ведет к возникновению иллюзии: он - тот человек, благодаря которому создается особый смысл передаваемых сообщений. Новости Т. Митковой - это личность Митковой, новости М. Осокина - это личность М. Осокина. В конце концов, мы уже приучено хотим видеть выведенные ими сообщения и судить о них по их действиям. Если они нас этим не заинтересовали, это может вызвать разочарование.

Удостоверенная заданность манер и облика телеведущего уже не является естественной и не служит гарантией объективности передаваемых сообщений. Очевидно, что когда по времени новости идут по разным каналам, зритель не просто «разрывается», а сознательно выбирает свой канал, своих ведущих. В результате их типология уже не укладывается в один ряд стандартизированных, близких по своей манере экранных образов.

В той мере, в какой проигрывание роли уступает исполнению, достигаемому личными усилиями, можно говорить о появлении живой исполнительской интерпретации читаемого текста как предлагаемого варианта сводки и анализа новостей. При всем его инструктивном характере поведения в кадре имеет место элемент творчества, поскольку в новых условиях от самого ведущего зависит, что именно он «сделает» в кадре.

При обязующем характере профессионального поведения ведущие должны стремиться к тому, чтобы активизировать потенциал личности зрителя.

«Фронтальная обращенность ведущего к зрителям образует «фасад» исполнения роли. Его элементами становятся стандартизованные средства выразительности: внешние данные, манера поведения, предметы студийной обстановки. Наполнение фасада должно имитировать ситуационное местонахождение и усиливать суммарное впечатление от облика ведущего. В этом смысле ролевой фасад — его первая и основная исполнительная ориентация, поскольку энергия чувств главным образом фиксируется в пантомимике лица и общем характере движений. Фокус фасада имеет свой композиционный предел и, в частности, не должен приводить к тому, что телеведущий буквально «врастает» в кадр»[122].

Ведущий предстает на экране, словно окруженный собственным

изобразительным «нимбом», имеющим характер личностного средства, что

расширяет возможности создания особого впечатления от роли в газах

телеаудитории. Если первые ведущие (дикторы) создавали обаяние «второго

плана», обращаясь к зрителям на «дистанции доверия», с «мягкостью и

приглушенностью», в «открытом магнетизме живой речи», то в период

политического телеофициоза они только «держались» на втором плане, следуя за сообщениями в укреплении и украшении социальных чувств и настроений.

Сегодня необходимость активно-игрового характера экранных действий порождает выдвижение ведущего на передний, крупный план с опорой на приближенную мимику, всю зрелищную полноту суммарного облика. В соединении с точно найденным ракурсом, эти достигается эмоционально-психологическое преображение ведущего в кадре, и фасадность обнаруживает себя как основная форма ролевого поведения.

В наглядном виде ведущий становится не просто посредником в

распространении информации, а выдвигается на пересечение сообщений и их

зрительского восприятия. Он условно превращается в со-присутствующего

событиям, не являясь только посредственно связующим при передаче их хода.

Наиболее явственно это проявляется в том случае, когда ведущие находятся на коммуникативной линии с корреспондентами в прямом эфире. В данном отношении их традиционно можно сравнить с вестниками - с теми, кто ведет, сопровождает нас, прокладывая новостями и сообщениями повседневный жизненный путь.

В психологическом плане ведущий может вживаться в представляемых зрителей как напрямую примыкающих лиц в их близкодействии, включении в тотальную сиюминутность телеинформации. Причем, он должен не только переживать вместе с ними смысл поступающих сообщений, но и изнутри себя их общую жизнь. В этом смысле ему необходимо обладать развитой вообразительной способностью по отношению к телезрителям как возможным носителям ответных чувств и реакций.

Лучше всего, если поведение ведущего при всей срочности новостей и их волнующем характере отмечено некоторой «психотерапевтичностъю»[123] Здесь создается стереотип поведения, сравнимый с устойчивой реакцией, как она существует в различных жизненных ситуациях. В самых крайних случаях сдержанность должна выводиться из

информационного предела, поскольку нормальное самочувствие необходимо не только ведущему. Сама передача должна иметь уравновешенный характер - вместе с этим и зритель чувствует себя уверенно. Но малоэффективны приемы «залета» в душу с первого кадра. «Буквальная камера» сразу же разоблачает меру искренности ведущего, когда можно зримо представить сего механическое замирание перед встречей с телезрителями.

Композиционное построение информационной программы представляет «сплошную» соединительную ткань, сообразную текстово-сюжетной передаче сообщений, и требует от ведущего умения перейти от внешней выразительности в реакциях и движениях к пониманию коллизий различных событийных контекстов, создавая особый ритм характерного внимания, диалогированных форм обращений, подводок. В этом смысле «роль телеведущего является ведущей ролевой партией в общем «оркестрованном» действии, имеющей лишь, по всей видимости, шаблонизированный характер стереотипного поведения и требующей согласования рисунка экранного поведения с общим видеорядом, отдельными репортажными материалами, блоками, закадровыми комментариями, наконец, с теми технологическими звеньями, которые отведены за пределы дикторской студии, и о которых телезритель вообще не догадывается»[124].

Список литературы

Балаш Б. Кино. Становление и сущность нового искусства. М., 1968,

1. Власов А.И. Политические манипуляции. М.: Вестник МГУ Серия 12, №4, 1993.

4. Доценко Е.Л. Психологические манипуляции. М.: Изд-во МГУ, 1996.

5. Дзялошинский И. Российские СМИ в избирательной кампании: уроки эффективности. М.: Студия Викон, 1996.

6. Забурдаева Е.В. Технологии манипулирования общественным мнением и основы управленческой борьбы. М.: Изд-во МГИМО, 1998.