Но, может быть, допустимы и исключения? И вновь все тот же извечный вопрос: а разве жизнь, отнятая преступником у жертвы, представляла меньшую, чем его, ценность? Ведь погибшего от руки убийцы, маньяка не воскресишь?

Среди наиболее ярких суждений выделяются следующие.

«Желание смертной казни носит иррациональный характер, - доказывал депутат Рыбаков Ю.А. – Это жертвоприношение на алтарь нашего страха. Это психотерапия для снятия нашего стресса. Убивая преступника, мы хотим убить саму проблему»[91].

«Разумеется, я выступаю за то, чтобы никакого человека не лишать жизни, - убеждал на заседании депутат В.В. Борщев, автор законопроекта. – Да, его надо изолировать, да, он должен понести суровое наказание. Но не наше право отнимать жизнь, которую мы не даем[92].

Как был наказан первый убийца человека Каин? Знаете, у Бога было возможностей более чем достаточно придумать ему самое суровое наказание. Но Бог сказал: «Тебе не будет смерти. На тебе будет лежать «каинова печать», ты будешь искать смерти, но не найдешь». В переводе на наш язык это и называется «пожизненное заключение»[93].

Поддержала такие суждения и доктор юридических наук, депутат Государственной Думы Е.Б. Мизулина: «Весь опыт, все исследования показывают, что никогда смертная казнь цели устрашения не достигала. Если испытывает страх человек, совершивший преступление, то именно тогда, когда ему уже грозит приведение смертной казни в исполнение».

Мизулина поддержала законопроект, заявив, что «вряд ли какой-либо другой закон в большей степени защищает общественную нравственность, чем обсуждаемый»[94].

Однако не мало парламентариев придерживается противоположной точки зрения, защищая ее не менее эмоционально и аргументировано. В частности, депутат В.В. Семаго сказал так: «А не боитесь ли вы того, что если у кого-то отняли жизнь, то его родственники просто возьмут на себя функцию и миссию исполнения приговора?» Его поддержал депутат Н.М. Харитонов: «Если мы проголосуем за мораторий, мы подтолкнем население к тому, чтобы вершить самосуд. Не дожидаясь адвокатов, прокуроров, следователей».

Госдума не поддержала моратория на смертную казнь. Однако проблема не снята[95].

Стремительное развитие цивилизации, усложнение общественных отношений, научно-технический прогресс заставляют юристов искать новые пути правового разрешения социальных проблем, пересматривать ответы на давно заданные вопросы нравственно-правового и религиозно-правового характера. Это вопросы о законности абортов, о допустимости однополых браков, о клонировании человека. Видимо, настало время попытаться поставить и решить еще один вопрос: «Имеет ли человек право на смерть?»

Начало жизни – момент рождения ребенка. Однако существует немало религиозных и философских воззрений, согласно которым жизнь человека начинается с момента появления зародыша, и искусственное прерывание беременности рассматривается как убийство (таких взглядов придерживается католическая церковь, тогда как православие относится к изгнанию плода с терпимостью). Это социально острый правовой и религиозный вопрос, который в ряде стран выносится даже на референдумы[96].

В современном российском праве существование эмбриона не тождественно жизни человека. Искусственное прерывание беременности производится по желанию женщины при сроке беременности до 12 недель, по социальным показаниям – при сроке беременности до 22 недель, а при наличии медицинских показаний и с согласия женщины – независимо от срока беременности[97]. Социальные показания учитывают уровень жизни, обеспеченность жильем, состав семьи и т.п., а медицинские – состояние здоровья, развитие плода. Аборт, произведенный позже установленных сроков, не рассматривается как убийство человека – это профессиональное правонарушение врача. Однако преднамеренное лишение жизни ребенка врачом или матерью сразу после родов – это убийство[98].

До сих пор не прекращаются дискуссии по вопросу, в какой момент наступает смерть. Эта тема приобрела особую актуальность в связи с расширяющейся практикой трансплантации человеческих органов. Закон РФ «О трансплантации органов и (или) тканей человека» предусматривает, что заключение о смерти, открывающее возможность пересадки органов, дается на основе констатации необратимой гибели всего головного мозга. Значит, если мозг погиб, а функции некоторых органов искусственно поддерживаются, то согласно закону, можно констатировать биологическую смерть, отключить приборы и произвести трансплантацию[99]. Надо полагать, что это возможно с согласия больного, когда он еще был в сознании, или с согласия близких родственников, когда больной без сознания. Но при наступлении клинической смерти реабилитационные мероприятия не могут быть прекращены[100].

Так имеет ли человек право на смерть? В зависимости от культуры и традиций того или иного общества данный вопрос с неизбежностью встает как перед правоведами, так и перед юристами-практиками. И дело даже не в том, что среди живущих на Земле только малая часть людей всерьез задумывается о реализации данного права, а еще меньшая – осуществляет его. Сущность проблемы – в другом. До сих пор остается неясным, должно ли вообще право регламентировать данную сферу общественных отношений, и если должно, то как?

Читая труды представителей естественного права, не найти положений о том, что каждый человек с рождения имеет право на смерть. К естественным правам, к правам, дарованным природой и Богом, как правило, относят право на жизнь, право на здоровье (телесную неприкосновенность), право на собственность и т.д. однако, юридически невозможно себе представить, что человек, имея право жить, не имеет права умереть, что он свободен на законных основаниях распоряжаться своей собственностью, но не жизнью. Непризнание за человеком права на смерть превращает право на жизнь в обязанность жить.

Общеизвестно, что право человека на жизнь гарантированно государством. Предписания об этом содержатся практически в конституциях всех стран мира. Одно из проявлений данной гарантии заключается в том, что человек, застигнутый при попытке совершения самоубийства, принудительно возвращается к жизни. Удивительно, но как оказывается, государственное принуждение оказывается и в этой сфере жизни. В то же время Конституции не провозглашают право на смерть. Считается, что человек не имеет законных оснований осуществлять свободу выбора между жизнью и смертью. Данная свобода правом не признается. Декларируя права и свободы человека и гражданина в качестве высшей ценности, стремясь осуществлять политику, основанную на их уважении, мы не признаем за человеком права самостоятельно решить один из важнейших мировоззренческих вопросов – как и когда умереть?

Как когда-то инакомыслящие были объявлены шизофрениками, так и сегодня человека, задумавшегося о смерти, считают психически нездоровым.

Право на смерть необходимо рассматривать как возможность человека сознательно и добровольно в выбранный им момент времени уйти из жизни избранным им и доступным ему способом.