Окончательная отмена кровной мести была совершена сыновьями Ярослава Владимировича на межкняжеском съезде. Была принята Правда Ярославичей, устанавливающая за убийство в обиду или в разбое, совершенные в отношении знатных княжеских слуг, 80-ти гривенную виру, а в отношении простолюдина – 40- гривенную виру.

Отсутствие смертной казни в перечне наказаний по Русской Правде юридически означает ее законодательную отмену. Об этом пишет профессор Р.Л. Хачатуров[40]. Однако, это вовсе не означало, что смертную казнь не применяли.

Во-первых, она применялась князьями по градским законам. Об этом свидетельствуют многочисленные факты. Например, под 1069 г. в летописи указано, что Изяслав, овладев Киевом, послал туда сына своего Мстислава, который предал смерти 70 человек[41]. В 1071 г. в Новгороде был казнен волхв (зарублен без суда князем Глебом Святославичем на глазах всего народа) за публичное порицание веры Христовой и за причинение мятежа[42]. Правда, Н.П. Загоскин полагает, что “смертная казнь чужда правовому мировоззрению русского народа, как чуждо ему суровое отношение к преступнику вообще» и вышеперечисленные случаи нельзя рассматривать как наказание в юридическом смысле[43]. Однако еще Г.З. Анашкин вполне резонно опроверг этот довод, ссылаясь на то, что эти казни производились от имени государства[44].

Во-вторых, несмотря на отмену «убиения за голову», обычаи (и, прежде всего, обычаи «поля» и кровной мести), несомненно, играли важную роль в раннефеодальном обществе. Обычай поля не упоминается в Русской Правде, тем не менее В.О. Ключевский считает, что он не нашел своего отражения в Русской Правде только потому, что она «составлялась не без влияния памятников церковно-византийского права, среди которых она вращалась»[45]. Византийская церковь, которая имела влияние на княжескую власть, была заинтересована в отмене языческих обычаев славян и распространении христианства. Поэтому обычай «поля» не был санкционирован государством. Но сама Русская правда несет отпечаток права сильнейшего. Не случайно множество статей посвящены такому преступлению, как убийство, с которым власть боролась только штрафными санкциями. Причем Пространная Правда, так же как и Краткая Правда, следуя обычаю, предусматривала убиение татя на месте преступления в доме или во время какой-нибудь кражи (ст.40)[46]. Следует упомянуть, что в отличие от Краткой Правды Пространная запрещала безвинно убивать холопа, а устанавливала «денежные штрафы либо публично высечь его» (ст.65)[47]. Да и княжеская администрация сама в полной мере использовала в своих интересах кровную месть, применяя право силы, господствовавшее в древнерусском обществе при организации феодальной ренты.

В ответ на притеснения княжеской власти феодально-зависимые слои населения сами привычно пользовались языческими обычаями, чтобы отомстить обидчикам по обычаю кровной мести. Господство первобытных обычаев сохранялось даже и в условиях нашествия татаро-монгол на Русь. Осуждая языческие обычаи, церковь сама становится приверженцем введения применения смертной казни в праве Древнерусского государства. Не последнюю роль при этом сыграло то обстоятельство, что она становится крупным земельным феодальным собственником.

Источником же применения светскими судами смертной казни служила Кормчая книга, а именно ее Градский закон как перевод Прохейрона греческого сборника церковно-светских законов – Номоканона. По Градскому закону, например. Смертная казнь путем отсечения головы грозила за убийство, вооруженное похищение женщины. Кровосмешение, путем сожжения – за поджог. На основании Кормчей книги смертная казнь была регламентирована в памятнике церковного права Правосудье митрополичьем. Так, смертная казнь устанавливалась за оскорбление князя[48].

В Древней Руси смертная казнь применялась за религиозные и государственные преступления. В 1071 г. в Новгороде казнен волхв за публичное порицание веры христовой и за мятеж; в 1157 г. в Киеве сожжен еретик Мартин;[49] за государственную измену в Москве в 1379 г. были казнены И.В. Вельяминов, в 1383 г. - Некомат[50]. Летопись указывает на случай сожжения в Новгороде в 1227 г. за колдовство четырех Волхов, а в 1230 г. – за людоедство[51].

В дальнейшем смертная казнь получила регламентацию в светском законодательстве лишь в конце 14 века, в Уставной Двинской грамоте (1397-1398) князя Василия Дмитриевича, юридически оформившей вхождение Двинской земли в состав Московского государства. В грамоте наместникам предоставлялись определенные судебные полномочия и за кражу, совершенную в третий раз, вора предписывалось повесить. Установление смертной казни в Грамоте, пожалованной после подавления восстания 1397 г при рецидиве кражи было направлено на защиту имущественных интересов класса феодалов. Рецидив указывал на повышенную опасность лица, совершившего кражу, и вора легко было определить по знакам клеймения. Поскольку по статье надлежало «татя всякого пятнити».

С конца 14 века смертная казнь применялась только за государственные преступления. Так, за изменнические деяния по повелению сына Дмитрия Донского князя Василия казнено путем четвертования 70 человек из Торжка. В середине 15 века случаи смертных казней учащаются[52]. В 1462-1463 гг. путем обезглавливания казнены виновные в заговоре против Василия Второго. Осуждая это, летописец указывает, что православному государю не подобает такими казнями казнить, проливать кровь, особенно во время поста. В 1487-1490 гг. казнены «крамольники» (изменники) в Вятке[53]. Таким образом, юридическая практика по применению смертной казни определялась еще усмотрением князей. Однако редкость массовых казней периода становления Московского государства, по мнению в.А. Рогова, указывает на лояльность уголовной политики, проводившейся под влиянием сформировавшейся в борьбе за независимость Руси и Орды идеологии бережного отношения к подданным[54].

Тесно связан с происхождением смертной казни на Руси и вопрос об обстоятельствах ее введения. В дореволюционной истории права единого представления об этом не сложилось. По мнению одних исследователей, введение смертной казни обусловлено влиянием иностранного, прежде всего византийского права. С принятием христианства на Руси, считал профессор В.И. Сергеевич, проникает и иноземное право с новой системой наказаний, включающей в себя смертную казнь[55]. По мнению профессора М.Ф. Владимирского-Буданова, смертная казнь противоречила национальным воззрениям русских и последующее ее чрезмерное развитие объясняется внешним влиянием византийского права, а затем татарских обычаев[56]. Профессор Н.П. Загоскин также считал смертную казнь на Руси возникшей на почве византийского влияния[57].

В Псковской судной грамоте 1467 г. предусматривалось пять случаев применения смертной казни, причем три из них были связаны с похищением чужого имущества[58].

Правовые нормы в отношении уголовных наказаний и их исполнение получили дальнейшее развитие в период образования и укрепления русского централизованного государства. Важными источниками рассматриваемых норм были общероссийские Судебники 1497 и 1550 гг., в которых были объединены предписания Русской Правды, обычного права и судебно-прецедентной практики[59].